Мэтт Ридли - Геном

Похожие процессы в обществе происходили и в Германии, где гремучая смесь героической философии Ницше в сочетании с доктриной о биологической предна­значенности Эрнста Геккеля породили теорию взаимосвязи между биологическим, экономическим и социальным про­грессом. Тоталитаризм власти в Германии способствовал еще большему вовлечению биологии в националистиче­ские доктрины, чем это было в Англии. Но какое-то время евгеника оставалась только идеологией, не превращаясь в практику (Hawkins М. 1997. Social Darwinism in European and American thought. Cambridge University Press, Cambridge).

Начало было мирным и благодушным. Но очень скоро от призывов к спариванию лучших представителей обще­ства сторонники евгеники сместили акцент на запрещение продлевать род тем, чьи гены, по их мнению, несут вред человечеству. К таковым были отнесены в первую очередь асоциальные личности: алкоголики, эпилептики, уголов­ники и люди с психическими отклонениями. Наибольшего развития эти идеи получили в США. В 1904 году Чарльз Давенпорт (Charles Davenport), восхищенный Гальтоном и Пирсоном, убеждает Эндрю Карнеги (Andrew Carnegie) основать для него лабораторию Колд-Спринг-Харбор (Cold Spring Harbor Laboratory) для изучения вопросов евгеники. С самого начала Давенпорт нацеливает свою работу глав­ным образом на предупреждение появления на свет «гене­тически вредных» детей, а не на пропаганду «генетически полезных» браков. Он говорил, что теперь, когда менде­лизм доказал партикулярную природу наследственности, следует пересмотреть старую национальную идею плавиль­ного горна Америки. Научные взгляды Давенпорта были примитивными, если не сказать больше. Например, он по­лагал, что страсть к морю у моряков объясняется наличием у них гена талассофилии (любви к морю). Но Давенпорт, безусловно, был талантливым и влиятельным политиком. Воспользовавшись широкой популярностью недавно издан­ной книги Генри Годдарда (Henry Goddard) о, скорее всего, вымышленной семье Калликаксов (Kallikaks), в которой ум­ственная неполноценность передавалась по наследству из поколения в поколение, Давенпорт и его сторонники убе­дили правительство в том, что нация находится на грани ге­нетической деградации. Теодор Рузвельт писал: «Однажды мы поймем, что наша главная обязанность и неотвратимый долг состоят в том, чтобы порядочные граждане правиль­ного типа оставили после себя тех, кто унаследует их до­брую кровь». Граждан «неправильного типа» просьба не беспокоиться (Kevles D. 1985. In the name of eugenics. Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts).

Американский энтузиазм относительно евгеники под- питывался сильными антииммигрантскими настроениями в обществе. Во времена стремительного наплыва имми­грантов из Восточной и Южной Европы не трудно было впасть в паранойю относительно угрозы размытия «хоро­шего» англо-саксонского ядра американской нации. Идеи евгеники предоставляли удобное прикрытие расистским убеждениям тех, кто хотел ограничить поток иммигран­тов. Ограничительный иммиграционный акт 1924 года был прямым результатом кампании, проведенной сторонника­ми евгеники. На протяжении 20 лет на основе этого акта миллионам иммигрантов из Европы было отказано в праве начать новую, более счастливую жизнь в США из-за того, что чиновники посчитали их «генетически неперспектив­ными». Акт просуществовал в качестве закона еще 40 лет без каких-либо изменений.

Ограничение иммиграции было не единственной по­бедой евгенистов. В 1911 году в шести штатах были при­няты законы, позволявшие принудительно стерилизовать психически неполноценных людей. Через шесть лет еще девять штатов приняли аналогичные законы. Если прави­тельство штата имеет права отнять жизнь у преступника, то, по логике сторонников евгеники, правительство шта­та тем более имеет право лишить человека права оставить после себя потомство (как будто бы психически больные люди совершили преступление, родившись такими). «Это предел глупости... говорить в подобных случаях о свободе или правах личности, поскольку такие личности... просто не имеют права оставлять после себя потомство», — писал американский врач, некто Робинсон (W. J. Robinson).

Верховный суд сначала отклонял большинство приго­воров о стерилизации, но с 1927 года изменил свое отно­шение к ним. Так, верховный суд одобрил приговор штата Виржиния о стерилизации Кэрри Бак (Carrie Buck) — сем­надцатилетней девушки, направленной в колонию для эпилептиков и душевнобольных в Линчберге (Lynchburg) вместе с ее матерью Эммой и дочерью Вивиан. После бе­глого осмотра Вивиан, которой было только семь месяцев от рождения, была объявлена слабоумной, после чего суд постановил стерилизовать Кэрри. Судья Оливер Уэндел Холмс (Oliver Wendell Holmes) глубокомысленно заметил: «Трех поколений слабоумных вполне достаточно». Вивиан умерла ребенком, но Кэрри выжила и дожила до преклон­ных лет— респектабельная полноценная женщина, со­ставляющая кроссворды в свободное от работы время. Ее сестра Дорис, также стерилизованная в детстве, узнала об этом только после того, как не смогла завести ребенка и обратилась к врачу. Штат Виржиния продолжал принуди­тельно стерилизовать людей вплоть до 70-х годов прошло­го столетия. В Америке, претендующей на роль бастиона демократии, только с 1910 по 1935 год было стерилизовано более 100 ООО человек в 30 штатах.

Америка стала пионером евгеники, но и другие страны не отставалиотнее. ВШвециибылостерилизованоболеебО 000 человек. Аналогичные законы были приняты и использова­лись в Канаде, Норвегии, Финляндии, Эстонии и Исландии. Фашистская Германия вырвалась в лидеры: 400 000 сте­рилизованных, многие из которых затем были уничтоже­ны. Так за 18 месяцев Второй мировой войны 70 000 стери­лизованных душевно больных были отравлены газом, что­бы освободить место в госпиталях раненым солдатам.

Великобритания оставалась, пожалуй, единственной протестантской страной, где никогда не использовались евгенические законы и не допускалось вмешательство го­сударства в дела семьи. Никогда в Англии не было законов, не допускающих браки между душевно больными, и никог­да психические заболевания не были поводом для насиль­ственной стерилизации. (Все же следует отметить, что в госпиталях поощрялась работа докторов, убеждавших ду­шевнобольных пациентов провести стерилизацию на до­бровольной основе.)

Британия была не единственной страной такого рода. В странах, где было сильно влияние римско-католической церкви, евгеника держалась на коротком поводке. Не было подобных законов и в Нидерландах. Советский Союз, в большей мере озабоченный уничтожением своих лучших людей, а не худших, был идейным противником евгеники. Но Великобритания занимает особое место в этом ряду, поскольку именно английские ученые в первой половине XX века были наиболее пылкими пропагандистами идей евгеники. Помимо вопроса, как могло так произойти, что многие страны в XX веке приняли и использовали средне­вековые законы, не менее интересно выяснить, как родо­начальница евгеники Англия смогла избежать принятия таких законов? Кого мы должны благодарит ь?