Альфред Уоллес - Тропическая природа

Обильные ископаемые остатки постплиоценовых пещер Бразилии доказывают, что фауна Южной Америки, предшествовавшая современной, уже отличалась в общем теми же особенностями, как и эта последняя, но была несравненно богаче крупными млекопитающими, а может быть, и многими другими животными. Неполнозубые играли наиболее выдающуюся роль, но вместо ныне живущих ленивцев, броненосцев и муравьедов существовало бесконечное множество различных форм, частью принадлежавших к ныне живущим родам, частью совершенно различных и нередко гигантских размеров. Броненосцы достигали размеров носорога, в то время как мегатерий и различные другие вымершие роды ленивцев обладали массивностью слона.

Эндемические семейства грызунов Южной Америки – морские свинки, ежекрысы [205]и шиншиллы были представлены иными родами и достигали нередко значительных размеров. То же самое относится к обезьянам, рукокрылым и хищным. [206]Из копытных наряду с ныне живущими тапирами, ламами, пекари [207]и оленями существовало несколько видов лошадей и антилоп [208]и один мастодонт, все три рода, вероятно только что переселившиеся с северного материка.

Южнее, в Боливии, в Пампасах и Патагонии, встречается тоже немало ископаемых остатков, может быть несколько более древнего происхождения, чем фауна бразильских пещер, [209]по-видимому, правильно отнесенная к верхнему плиоцену. Здесь встречаются те же семейства грызунов и неполнозубых, большей частью с теми же родами, но и с некоторыми новыми. Здесь также попадаются лошади, пекари, один мастодонт, ламы и олени, но рядом с ними и совершенно своеобразные формы, как, например, Masraauchenia, [210]родственная тапиру и палеотерию. Homalodontotherium, родственный североамериканскому миоценовому Hyracodon и Toxodontidae, [211]группа очень крупных животных, родственных копытным, грызунам, неполнозубым и сиреновым и потому представлявших, наверное, очень древний тип млекопитающих.

Здесь, следовательно, мы видим смешение высокоразвитых и современных форм с примитивными и древними, но с заметным преобладанием последних. Наиболее вероятным объяснением этого факта, по-видимому, является то, что те же самые благоприятные условия, которые открыли мегатерию и мегалониксу [212]путь в Северную Америку, привели к иммиграции лошадей, оленей, мастодонтов и многих кошек в Южную Америку. Такие перекочевки в двух противоположных направлениях должны были происходить в различные отдаленные друг от друга периоды времени; северный и южный материки были по большей части совершенно разобщены, и каждый из них самостоятельно развивал свои жизненные формы.

Этот взгляд подтверждается замечательным фактом наличия многих совершенно идентичных видов морских рыб по обе стороны Панамского перешейка, в чем следует видеть указание на то, что оба океана еще недавно соединялись, а материки были разъединены. Моллюски же американского побережья Тихого океана тоже настолько близко родственны моллюскам Карибского моря и атлантических берегов, что приходится допустить более давнее и более длительное соединение морей. Пролив, соединявший оба океана, находился, вероятно, в Никарагуа и на юг от Панамы, так что нагорья Мексики и Гватемалы оставались соединенными с Северной Америкой. [213]

Мексиканский залив и Антильское море обрамлены поясом мелководья и при чередующихся поднятиях и опусканиях суши, которым была подвержена эта область, новообразовавшаяся суша прокладывала путь для миграций между Северной и Южной Америкой. Сильное понижение уровня моря, имевшее место, как полагают, в течение ледникового периода (и обусловленное сосредоточением воды в виде двух полярных масс льда), быть может, обусловило возможность последних переселений, которые в постплиоцене в сильной степени придали североамериканской фауне ее своеобразный отпечаток.

Среди изменений суши, быть может, наиболее значительным было разделение ее на большие отдельные острова. Такое разделение явственно доказывается широким протяжением и незначительной высотой над уровнем моря аллювиальных равнин Ориноко, Амазонки и Ла-Платы, но вместе с тем и известными особенностями распространения современной неотропической фауны. Понижение менее чем на 2 000 футов превратило бы нагорья Гвианы и Бразилии в острова, отделенные узким морским проливом от цепи Анд. Но в таком случае равновесие, вероятно, устанавливалось поднятием обширных отмелей у восточного побережья Южной Америки, которые у южной Бразилии и Патагонии имели местами ширину в несколько сот миль, включая в себя Фолклендские острова и простираясь к югу от мыса Горн.

Итак, анализ всех имеющихся в нашем распоряжении аргументов позволяет заключить, что геологическая история Северной и Южной Америки протекала совершенно различно, а во многих отношениях даже контрастно. Северная Америка в очень ранний период, несомненно, так тесно соединялась с Европой и Азией, что оба материка могли обмениваться высшими формами жизни, по мере того как таковые постепенно возникали в обоих полушариях. Такие более совершенно организованные существа быстро брали верх и обусловливали вымирание большинства предшествовавших им низших форм. Неарктика, таким образом, развивалась параллельно с Палеарктической областью, хоть ее фауна и является в настоящее время, да наверное и всегда была, менее разнообразной и более подверженной вторжениям низших типов из соседних стран южного полушария. Южная же Америка по ходу своей истории во многих отношениях была параллельна Африке. Обе части света долгое время оставались почти совершенно изолированными материками или группами крупных островов южного полушария, и обе поэтому соответственно развивали свои собственные формы животных из низших предковых форм, первоначально на них попавших. Только Южная Америка, по-видимому, обладала большим протяжением и более благоприятными условиями жизни и оставалась почти совершенно изолированной до более позднего времени. Здесь, следовательно, могла образоваться более разнообразная и богатая фауна туземных типов животных. Соединение Южной Америки с северным материком было настолько недавним и даже в наше время поддерживается таким узким перешейком, что они ни разу не заселялись более прогрессивными млекопитающими в масштабах сколько-нибудь сходных с теми, какие имели место в Африке. Поэтому Южная Америка почти в такой же степени, как Австралия, сохранила образцы целого ряда низших и древних млекопитающих, которые давно бы погибли, если бы вся эта страна не отделялась от северного материка в течение средне– и позднетретичного времени.

Нам надо еще рассмотреть отношения островного материка Австралии к Азии и Южной Америке, так как он фаунистически связан с обоими полушариями. Австралия с Новой Гвинеей, которая с ней соединялась вплоть до новейшего времени, отличается от всех прочих материков величайшим однообразием и низкой ступенью развития своих млекопитающих, почти сплошь принадлежащих одному из наиболее низших отрядов – сумчатым. Обезьяны, хищные, насекомоядные, а также обширный и почти повсеместно распространенный класс копытных – все в одинаковой мере отсутствуют; единственными млекопитающими, встречающимися наряду с сумчатыми, являются несколько немногочисленных видов еще ниже стоящего типа однопроходных [214]и несколько наиболее мелких форм грызунов – именно мышей. [215]Сумчатые же многочисленны и разнообразны: они образуют 6 семейств с 33 родами и примерно 120 описанными видами. Ни одно из этих 6 семейств не представлено ни на каком другом материке, и уже одно это доказывает, что Австралия в течение всего третичного периода несомненно была почти или совершенно изолирована.