Шарман Рассел - Роман с бабочками

И каждая особь каким-то образом знает, куда ей лететь. Руководствуясь картой, хранящейся в некоем параллельном измерении, они держат курс на определенные горы Мексики, на определенные склоны, обращенные на юг, на определенные сосны и лиственницы.

Ориентируются они по солнцу. На Среднем Западе США биолог Сандра Перес как-то провела эксперимент: изловила произвольно выбранную группу перелетных монархов и две недели продержала их в лаборатории. Там она воздействовала на их суточные биоритмы, связанные с длительностью «дня» и «ночи» — заставила бабочек жить словно бы в другом временном поясе. Когда монархов выпустили по одному, все они полетели в неверном направлении, руководствуясь не реальным местоположением солнца, а показаниями собственных (показывающих другое поясное время) биологических часов.

В облачные дни монархи полагаются на магнитный компас — крохотные частицы магнитного железняка в тканях своей груди. Когда Сандра и ее коллеги помещали мигрирующих осенних монархов в нормальное магнитное поле, бабочки летели куда следует — на юго-запад, в Мексику. Когда бабочек поместили в магнитное поле, где юг и север поменялись местами, они полетели в обратном направлении, на северо-восток. В камере, где магнитное поле отсутствовало, бабочки разлетелись во всех направлениях.

Как и другие мигрирующие животные, монархи наверняка пользуются и визуальными ориентирами. Обычно бабочки корректируют свой курс с учетом того, что их сносит боковой ветер. При экспериментах на крупных водных бассейнах бабочки корректировали свой курс более эффективно, если могли видеть ориентиры на горизонте. Желтушки и толстоголовки, совершающие перелеты над открытым морем, где ориентиры отсутствуют, стараются, по-видимому, использовать такие подвижные объекты, как облака или барашки волн. Впрочем, это не всегда оказывается успешным.

Большинство бабочек всю жизнь летает весьма незатейливым стилем. Маши себе крыльями и не выпендривайся, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. Но канадский монарх должен за девять недель с небольшим добраться до мест зимовки в Мексике. Тут как ни маши крыльями, все равно опоздаешь. И потому монархи используют восходящие воздушные потоки, чтобы воспарять и планировать в высоте, как орлы. Вечером они садятся на ночлег, поскольку земля остыла и восходящие потоки отсутствуют. Монархам помогает и ветер, если он дует в нужную сторону. Если же направление ветра их не устраивает, они летят «на бреющем»: у земли ветер не так силен. Или, возможно, делают привал, чтобы отдохнуть, утолить голод и жажду и переждать.

У других видов перелетных бабочек — свои законы и привычки. Многие летят по прямой, целеустремленно, на низкой высоте. По замечанию одного ученого, «даже когда перелетная бабочка заперта на террасе, как в капкане, она бьется о стену, словно вознамерившись снести дом. Она будет держаться однажды избранного курса, вместо того чтобы отступить на пару ярдов [12] Ярд — 0,91 м. или слегка отклониться в сторону». Желтушки фебы, толстоголовки протеи и ванильные перламутровки предпочитают летать в менее подверженном ветрам «пограничном слое» воздуха — в нескольких ярдах от земли. Южные гигантские белянки, мигрирующие вверх и вниз вдоль побережья Флориды, летят колоннами шириной в сорок пять футов, лишь изредка поднимаясь выше двенадцати футов над землей. В ветреные дни они продвигаются под защитой песчаных дюн. В штиль переваливают прямо через дюны. Часто можно видеть, как адмиралы, поодиночке мигрирующие из Северной Европы в теплую Испанию, целеустремленно летят на уровне поясницы человека. Преградите адмиралу дорогу, и он сделает крюк или перелетит препятствие, сориентируется и вновь продолжит полет по прямой.

Монарх на первом месте среди бабочек-путешественниц. А чемпионка по оседлости — хвостатка колорадская, за всю жизнь обычно не удаляющаяся от места, где родилась, дальше нескольких… ярдов. Склонность бабочек к путешествиям зависит в том числе от того, какие кормовые растения они предпочитают. Бабочки-домоседки обычно откладывают яйца на многолетние растения, которые, хочется верить, никуда не денутся, — скажем, на деревья. Бабочки-бродяги предпочитают менее надежные растения — однолетники, сорняки…

У каждой бабочки своя судьба, которую не всегда определяют особенности вида. Некоторые бабочки-мигранты не отправляются в странствие вместе с основной массой своих собратьев. А бабочка, не принадлежащая к виду перелетных, вдруг может сняться с места — если причины достаточно серьезные.

Куда ни глянь, всюду бабочки мигрируют: летят вслед за теплом, бегут от холода, ищут, где сытно, и покидают места, где голодно, странствуют в поисках подруги, более гостеприимной местности, новых возможностей.

Собирай рюкзак — дорога зовет!

А что делают в это время оседлые бабочки?

Зиму они могут провести в спячке. Одни — в виде яиц, другие — в виде гусениц, куколок или уже взрослых бабочек. Есть несколько видов, которые первую зиму проводят на одной стадии развития, а следующую — уже на другой.

При спячке замедляются все жизненные процессы. Выход из яйца, линьки, окукливание, спаривание, формирование яиц — все отложено на потом.

Гусеницы находят себе надежное убежище: под листвой, в траве, у вас в саду. И взрослые особи находят надежное убежище: на дереве, под листвой, у вас в гараже. Иногда они вылетают кормиться.

Кровь густеет: к ней примешивается антифриз, действующий подобно глицерину. Уровень содержания воды в организме снижается. Свободная вода превращается в желатинообразное коллоидное вещество.

В зной или во время засухи бабочки впадают в летнюю спячку, руководствуясь тем же принципом: замри и не шевелись!

Бабочки мигрируют во всех уголках мира, И не только бабочки. Пресноводные угри ежегодно скользят по росистой траве, чтобы добраться до океана. Морские птицы преодолевают по 20 тысяч миль. Омары — примерно в десять раз меньше. Мексиканские бульдоговые летучие мыши пересекают пустыню. Микроскопические плоские черви дважды в день покрывают огромное расстояние — целых восемь дюймов. Группа ученых, исследующих миграции животных, в течение одного месяца (апреля 2002 года) наблюдала за передвижениями американских журавлей, горбатых китов, монархов, колибри, карибу, белоголовых орланов и дроздов.

Плоских червей они как-то проглядели.

Я люблю, когда всего много. Чем больше, тем лучше. Много бабочек — это лучше, чем мало бабочек. Река из бабочек? Замечательно! Миллионы бабочек — сказочный клад! Мне нравится размах, почти небрежный жест щедрой земли, словно бы шепчущей мне на ухо: «Гляди, как я восполняю свои богатства, смотри, как я рожаю, рожаю и рожаю, и в небесах становится темно от птиц, в реках — тесно от рыб, на земле не остается ни одного голого места, а я все не истощаюсь».