Жан Ролен - …А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками

В намеченный день, когда должна была состояться охота на динго — с самого начала моего пребывания здесь я ждал его, как законченный лицемер, вроде бы со страхом, но и с надеждой, колеблясь между желанием поучаствовать в такой охоте и опасением, как бы самому не пришлось убивать динго, — утро выдалось дождливым, что грозило испортить наши планы. Потом Тони Мейо усадил меня в свой пикап и повез инспектировать ограду. Дождь перестал, небо прояснилось, но всякий раз, когда машина взбиралась на дюну, а это происходило снова и снова, с вершины песчаной гряды были видны грозовые тучи, они копились над местностью, которую Тони называл пустыней Стшелецкого. После часа пути, не обнаружив ни одного лаза — по-видимому, климат этого региона слишком суров для вомбатов и ехидн, — зато убедившись, что скоплений перекати-поля и формирующихся дюн предостаточно, мы остановились там, где команда механиков билась над вышедшим из строя грейдером. Основная задача состояла в том, чтобы снять с него несколько гигантских колес, взгромоздить их на грузовик и доставить на склад. Поскольку в ходе такой операции от меня не было ни малейшей пользы, я, пытаясь сохранить хорошую мину, начал собирать гайки по мере того, как механик их отвинчивал. Раскладывая их на капоте пикапа, я суетился так деловито, производил столько лишних движений, что под конец мне стало казаться, будто таким манером удастся скрыть свою некомпетентность. Предаваясь бесполезной деятельности, я вдруг заметил, что спины всех этих людей, толпящихся вокруг сломанной машины, покрыты густым слоем, настоящим ковром мух, причем текстура ковра была не менее плотной, чем шерстяная ткань, с безукоризненной синхронностью повторявшая каждое их движение, — это обстоятельство показалось мне настолько забавным, чтобы не сказать уморительным, что мастера, демонтирующие колеса, утратили в моих глазах часть ауры, какую придавала им сноровка в физической работе, хотя я мог быть совершенно уверен, что наблюдаемый природный феномен не обошел стороной и мою персону.

Когда ремонтные работы подошли к концу, дефектные колеса были погружены на машину и отправились на склад, а механики, лишенные возможности избавиться от своей мушиной шали, так и сели завтракать, нас посетил «обходчик», обязанный надзирать за состоянием ограды в том ее секторе, где мы как раз находились, то есть в Уайткетч-Гейт. Неподалеку, совершенно затерявшись в дикой местности, находилось бунгало, где он жил. Его охраняла сука породы австралийский келпи (в этой части Австралии почти все домашние собаки принадлежат к этой породе), она только что произвела на свет семерых щенков. Учитывая изолированность бунгало, их неизвестный родитель не мог быть никем, кроме динго, впрочем, это становилось очевидно при первом же взгляде на помет: три желтых и четыре черных щенка. Ленни, смотритель ограды, достал их из разрезанного вдоль бочонка, куда собака поместила свое потомство, и показал нам. Отец-динго наверняка был родом из Национального парка Стёрта, западная граница которого проходит по соседству с Уайткетч-Гейт. Весь персонал «Бюро по уничтожению собак» поголовно считает те места чем-то вроде фабрики динго, в насмешку сводящей на нет все их труды. Но и сами они, со своей стороны, без стеснения расставляют капканы и раскладывают отравленную подкормку если не в самом парке, то, по крайней мере, как можно ближе к нему. С точки зрения закона на всей западной части территории Нового Южного Уэльса разведение метисов такого рода строго запрещается, и Ленни лучше, чем кто бы то ни было, знает, какие меры здесь уместны, однако похоже, что он не очень-то склонен истребить весь помет, задумал обманом вывезти отсюда нескольких щенков, чтобы отдать их любителям домашних собак в той части штата, где здешние запреты не действуют. Мне также показалось, что, прежде чем допустить подобное правонарушение, он хотел бы заручиться одобрением Тони Мейо, но тот воздержался от подобного попустительства в моем присутствии.

Когда смотришь на карту Австралии, невольно поражает обилие прямых углов, которые образуют на ней границы между штатами. Уайткетч-Гейт, где только что родились семеро противозаконных щенков, находится в двенадцати километрах от одного из знаменитейших прямоугольных сочленений — поскольку их известность далеко не равноценна, — того, что граничит с Новым Южным Уэльсом и Квинслендом. Возможно, что своей известностью этот прямой угол, именуемый Кэмерон-Корнер, обязан тому, что здесь обитает население трех национальностей, а также своей географической малодоступности или, чего доброго, тому, что недалеко от него — та точка, что делит стену динго на два отрезка равной протяженности. На всем протяжении последней, насколько мне известно, это единственное место, отмеченное монументом с объяснительными стендами, где отражены основные этапы ее истории, начиная с 1914 года, когда скотоводы установили ее первые секции, пустив на это старое ограждение от кроликов, результативность которого оставалась сомнительной. В пору школьных каникул Кэмерон-Корнер привлекает уйму туристов, они толпятся здесь, должно быть, затем, чтобы испытать ощущение небытия — пребывания нигде. В остальное время паб, расположенный с квинслендской стороны от границы, оказывается самым уединенным, чтобы не сказать наименее посещаемым заведением здешних мест: на склоне дня сюда наведываются редкие посетители, в основном из числа скотоводов, занятых работой с овцами и прочей живностью, а также охранников стены. Зал, где подают еду, украшает австралийский флаг, причем сообщается, что во время операции «Освобождение Ирака» он находился на борту транспортного самолета С-130 Геркулес, перевозившего войска. Каждый из членов экипажа почтил флаг, расписавшись на нем. В числе сувениров, которые можно приобрести в этом пабе, имеется несколько старых почтовых открыток с видами Кэмерон-Корнер, полученными во время аэрофотосъемки еще тогда, когда никакие жилые и прочие постройки еще не портили безукоризненную пустынность края; по фотографиям видно, что это вовсе не правильный геометрический угол: стена — а может, и граница — выглядит сильно изломанной линией.

Начитавшись Вудфорда, а еще прежде Кеннета Кука, я дал обет не пить пива, покуда не объеду Австралию из края в край, и держал слово всюду, за исключением этого заведения: надо же было не уронить окончательно свой престиж в глазах Тони Мейо, а также снискать благосклонность хозяина, последнее требовалось потому, что я намеревался вернуться в Кэмерон-Корнер без спутников и поселиться здесь на несколько дней. Этот паб, располагавший несколькими номерами для постояльцев, представлялся мне приютом, обеспечивающим идеальные условия для созерцания восходов, закатов и перемещений небесного светила, происходящих в промежутке между ними над пейзажем, где взгляду в самом строгом смысле слова не на чем остановиться, даже динго высматривать бессмысленно, хозяин сам говорит: дескать, шестой год как здесь обосновался, но еще ни разу не видел даже собачьего хвоста.