Ян Схюттен - Загадка жизни и грязные носки Йоса Гротьеса из Дрила

Одно из первых животных с защитной чешуей и шипами. Размер — от нескольких миллиметров до пяти сантиметров.

Ученые пока что спорят, относить ли ее к медузам или к моллюскам вроде улитки. Конечно, она ни то ни другое, а нечто среднее. Что особенно отличает это существо, так это своего рода спинной покров-щиток. Еще не твердый, как панцирь краба, а мягкий и упругий.

Странные мягкотелые животные со странной техникой защиты. Попав в беду, они испражнялись. Испражнялись, пока не оставалось ничего, и тогда выбрасывали из себя внутренности. Хищник в недоумении останавливался и съедал внутренности. А голотурия продолжала жить, и спустя какое-то время внутренности отрастали снова. (Откуда нам это известно? Неужели найдены остатки испражняющейся голотурии? Да нет, они живут до сих пор, только и всего: мы называем их морскими огурцами, или трепангами.)

Это что за чудище? Знатоки опять попали в затруднительное положение. У этого существа было два ряда ног и какие-то странные штуковины на спине. Ни на что не похоже. Оттого и назвали это существо галлюцигенией — по аналогии с видениями, какие возникают под действием наркотиков. А что оказалось? Ученые просто держали животное вверх ногами. «Ноги» были защитными шипами, а «штуковины» — настоящими ножками.

По тем временам суперсовременная животина. У нее был нос, глаза, а рядом с ними еще одна пара глаз. Это одно из первых существ, которые могли видеть свою пищу и понюхать ее, прежде чем отправить в рот. Для нас ничего особенного тут нет, но в ту пору это было сенсационное усовершенствование. Некоторые ученые считают сприггину хищником.

И это ископаемое тоже стало для ученых загадкой. Сперва они находили всяких странных существ и никак не могли понять, как те устроены. Лишь позднее выяснилось: это не разные животные, а одно чудище, достигающее метровой длины и немного похожее на рака-богомола, этакая креветка с клешней вроде кувалды, которой она мгновенно убивает свою добычу.

Нападать и защищаться. Нападать и убегать. Нападать и прятаться. Так началась гонка вооружений между хищниками и их добычей, которая продолжается по сей день. Хищники обзавелись оружием (острыми зубами и когтями), добыча обзавелась шипами, щитами и панцирями. Панцири обеспечивали не только безопасность, но и прочность. И наконец, панцири и щиты еще и поддерживали мягкое тело. Благодаря хищникам жертвы эволюционировали до куда более удачных форм. Нынешние кролики, стало быть, должны благодарить тогдашних волков. И наоборот…

Прочные раковины возникают не вдруг. Но при всем своем удобстве и полезности они, собственно говоря, возникли по несчастью. Первые моллюски и ракообразные были совершенно беззащитны. Но помощь пришла от ежедневного меню. Дело в том, что они поедали пищу, в которой содержалось много кальция и минералов. Твердые частицы корма плохо выводились из организма и в конце концов вылезали на поверхность. И чем больше их становилось, тем лучше существо было защищено, тем легче могло выжить.

Единственная проблема с раковиной — ее тяжесть: моллюску приходится все время ползать по дну. Решение нашли наутилоидеи. Эти похожие на каракатиц животные имели продолговатую или закрученную раковину. Они могли наполнить ее газом и дрейфовать на поверхности воды, как воздушный шар. А если хотели опуститься на дно, закачивали в раковину воду. Необычайно удобный способ для хищника добраться в любое нужное ему место. Вот почему эти животные стали огромными. Некоторые вырастали до нескольких метров в длину. Ни одно животное не имело ни малейших шансов одолеть эти машины для убийства; более-менее против наутилоидей могли выстоять одни только аммониты. Правда, они и были очень похожи на наутилоидей.

Твердая прочная раковина удобна как защита. Но панцирь, повторяющий движения тела, еще удобнее. Животных с таким панцирем мы называем членистоногими. Подвижный панцирь сделал членистоногих столь же успешными, как наутилоидей и аммонитов. Их было множество разных видов и размеров, от крошечных до гигантских. Моря кишели этими существами, тварями и чудовищами. И кстати, кишат до сих пор. Креветки, раки, пауки и мокрицы — все это членистоногие. Но некогда существовала и другая группа, которой на Земле больше нет, — трилобиты. Трилобиты немного походили на мокриц, хотя порой достигали больше метра в длину.

Найдены тысячи ископаемых трилобитов. Не только потому, что они встречались в неимоверных количествах, но и потому, что благодаря панцирю могли оставить превосходный отпечаток. Вот почему мы много о них знаем. Некоторые трилобиты ползали в иле и ничего видеть не могли. Другие ильные трилобиты точно знали, что происходит над ними, потому что глаза у них располагались на стебельках. Третьи вообще не имели глаз. Они жили на такой глубине, где совершенно ничего разглядеть невозможно, поскольку свет солнца туда не проникал. Трилобиты относились к числу самых успешных животных на Земле и тем не менее внезапно вымерли. Как это случилось, по-прежнему великая тайна, потому что эти животные, собственно, имели все необходимое. Они немножко походили на самых успешных существ современности — насекомых. Можно, пожалуй, даже назвать их предшественниками насекомых. Только, конечно, под водой.

Тогдашние трилобиты, стало быть, имеют кое-что общее с теперешними насекомыми. Но с каким тогдашним животным связаны мы, люди? От какого животного мы происходим? От смертоносных наутилоидей? От суперопасного аномалокариса? Уж наверно, не от тупой кимбереллы, а? Не-ет, дело обстоит намного хуже; наши ближайшие предки — оболочники, которые больше всего похожи на дрожащие мешочки желе. Ничего не поделаешь: наши гены на целых 80 % совпадают с этими совершенно невзрачными созданьицами…

Когда смотришь на взрослого оболочника, это кажется совершенно невозможным. Однако у его личинок есть то же, что и у нас, людей, — позвоночник. Когда животные взрослеют, позвоночник исчезает, но у молоди его хорошо видно. Наш позвоночник — один из важнейших компонентов тела. А происходим мы, выходит, от этакой трепещущей пробирки, которая в лучшем случае чем-то смахивает на цветок. Только не воображай, что ничего хуже быть не может. Ведь далее некоторые оболочники эволюционировали в миксин. А с ними у нас общего еще больше.