Ян Схюттен - Загадка жизни и грязные носки Йоса Гротьеса из Дрила

Когда знаешь, что искать, вероятность найти искомое намного возрастает. Хорошие палеонтологи — так называются люди, изучающие окаменелости, — никогда не копают наугад. Сперва они подробно изучают причины и обстоятельства. Именно так поступил палеонтолог Нил Шубин, прежде чем отправился на поиски дотоле неизвестной окаменелости — полуамфибии-полурыбы. Недостающая окаменелость имела огромную важность. Уже были найдены рыбы, похожие на амфибий, например пандерихтис. У этой рыбы голова лягушки, лапы черепахи и длинный хвост, мало похожий на рыбий. В его плавниках находились кости, в точности похожие на пальцы, и тем не менее это была просто рыба. К более позднему периоду относится акантостега. Эта превосходная пловчиха жила преимущественно в воде. И внешне напоминала угря с лапками. Однако представляла собой самую настоящую амфибию. Промежуточную форму не находили ни разу, и Нил Шубин решил отыскать окончательное доказательство, что амфибия происходит от рыбы. Только вот… как это сделать?

Шубин знал: чтобы найти определенную окаменелость, необходимы три условия. Ты тоже можешь воспользоваться этими знаниями, если когда-нибудь вздумаешь искать окаменелости. Во-первых, искать надо в породе подходящего возраста. Во-вторых, порода должна быть такая, в какой можно найти окаменелости. В-третьих, нужно большое, нет, очень большое везение.

Первое условие выполнить просто. Возраст окаменелостей рыбообразных амфибий и амфибиеобразных рыб составлял от 365 до 380 миллионов лет. Значит, сперва Шубину предстояло отыскать породу возрастом примерно посередине — около 375 миллионов лет. Сейчас с помощью интернета легко выяснить, где встречаются такие породы. Шубин именно так и поступил.

Выполнить второе условие тоже большого труда не составляет. Скажем, нет смысла исследовать породу, которая сперва была расплавленной лавой. При температуре расплавленного камня ни одно ископаемое не сохранится. А вот другие породы, например известняк или песчаник, вполне подойдут. С помощью интернета опять же легко установить, где они встречаются. Шубин обнаружил три больших района, где есть нужная ему порода подходящего возраста. Первый находился под постройками. Под многоэтажным гаражом копать несподручно, стало быть, этот район отпадал. Второй располагался на территории, которую палеонтологи уже изучили вдоль и поперек. Вероятность обнаружить там что-то еще, не замеченное другими, была очень невелика. Так что отпал и второй район. Зато третий оказался огромной арктической территорией, куда никто вообще не совался. Туда-то Шубин и отправился.

Так близко от Северного полюса морозы стоят почти круглый год. Стало быть, Шубин мог там работать только летом, когда температура поднималась до плюс десяти градусов. В течение нескольких недель ему предстояло искать животное размером чуть больше метра на территории в сотни квадратных километров. Здесь-то и приобретало огромную важность третье условие: без основательной доли везения такую окаменелость нипочем не найдешь.

Шубин оказался прав: окаменелостей в полярной зоне хватало. Но, к сожалению, принадлежали они преимущественно глубоководным рыбам. А животное, обитающее наполовину на суше, наполовину в воде, конечно же должно обитать на мелководье. Из первой экспедиции Шубин вернулся домой со множеством окаменелостей, но без той, какую искал. И на следующий год тоже. И на третий. Но в четвертой экспедиции он сразу нашел животное с плоской, как у крокодила, головой, с чешуей как у рыбы, шеей как у амфибии, плавниками как у рыбы, и ребрами как у амфибии! Нил Шубин нашел то, что искал: ни рыбу, ни амфибию, а то и другое вместе. Он назвал его тиктаалик, что на языке инуитов, обитателей этой полярной зоны, означает «большая пресноводная рыба».

Таким образом Шубин отыскал неопровержимое доказательство того, что амфибии (земноводные) происходят от рыб.

С тех пор найдено множество экземпляров тиктаалика. Один даже почти трехметровой длины. Но в какой мере мы схожи с «рыбофибией», жившей 383 миллиона лет назад? Пожалуй, сходств больше, чем ты думаешь.

Рыбы, которым предстояло в конечном счете эволюционировать в амфибий, имели один особый признак, который есть у всех земноводных, рептилий, птиц и млекопитающих. Сравнив передние плавники тиктаалика с рукой Йоса Гротьеса из Дрила, ты увидишь, что строение у них одинаковое.

Рука Йоса Гротьеса (и твоя тоже) от туловища начинается с крупной плечевой кости. У локтя она переходит в две кости — локтевую и лучевую. Дальше идет целый набор мелких косточек запястья. И наконец, пястные кости и фаланги пальцев. И вот оно: у всех животных, происходящих от тиктаалика или его собратьев по виду, — от птицы до летучей мыши, от тираннозавра рекса до горлицы и от лягушки до кенгуру — строение «руки» точно такое же. Их передние лапы или крылья начинаются с одной кости, которая продолжается двумя, затем идут всякие мелкие косточки, а дальше косточки, напоминающие фаланги пальцев.

Наземные животные имеют схожее строение. Правда, форма и размер их костей сильно различаются, иначе летучей мыши пришлось бы летать, размахивая двумя передними ногами слона. «Рука» летучей мыши устроена иначе, нежели «рука» птицы. У птицы «фаланги пальцев» вполне нормальной длины. Большая же часть крыла состоит из перьев без костей. А крыло летучей мыши, собственно говоря, — это большая рука с очень длинными и тонкими фалангами пальцев. У лошади очень увеличилась одна из пястных костей, фаланги среднего пальца стали намного больше, а остальные почти исчезли. Копыто лошади, по сути, — ноготь твоего среднего пальца! У лягушки срослись и удлинились другие кости, так что нет даже отдаленного сходства с лошадиными конечностями. Однако строение в точности то же самое. Даже у акантостеги, которой 360 миллионов лет, лапы имеют точно такую же структуру, как рука Йоса Гротьеса.

Возвращаясь в эволюции еще дальше вспять, ты увидишь, что такое строение мало-помалу исчезает. Кости рыб состоят в основном из хряща. У рыб есть кости, которые у нас исчезли, а у нас есть кости, которых у рыб не найдешь. У нас есть ребра, защищающие сердце и легкие от травм. Рыбам в воде они совершенно ни к чему. Однако до сих пор между людьми и акулами обнаруживается значительное сходство. Мы, люди, уже не имеем жабр, хотя их остатки по-прежнему сидят у нас в голове.