Тим О'Райли - WTF? Гид по бизнес-моделям будущего [litres]

Как обсуждалось в главе 7, частично проблема заключается в глубоком культурном и эмпирическом разрыве между компаниями Кремниевой долины и правительством. В Кремниевой долине каждое новое приложение или услуга рождается как эксперимент. С самого первого дня компания финансируется венчурными капиталистами или начинает свою работу без финансирования, ее успех зависит от достижения ключевых показателей, таких как принятие пользователями, использование или вовлеченность. Поскольку сервис предоставляется в режиме онлайн, обратная связь приходит почти что в режиме реального времени. На языке популярной методологии «Lean Startup» Эрика Риса первую версию принято называть «минимально жизнеспособным продуктом (MVP)», которому дано такое определение: «Это версия нового продукта, которая позволяет команде собрать максимальный объем проверенной информации о клиентах с наименьшими усилиями». Цель каждого предпринимателя заключается в том, чтобы наращивать MVP до тех пор, пока он не найдет «соответствие на товарном рынке», что приведет к стремительному росту.

Этот образ мышления преподается каждому предпринимателю. После запуска приложения или услуги новые функции добавляются и тестируются поэтапно. Мало того что оценивается использование функций и те, которые не были приняты пользователями, молча отбрасываются или пересматриваются, но также существуют разные версии каждой функции – размещение или размер кнопки, обмен сообщениями или графика, – которые проверяются на случайных выборках пользователей, чтобы увидеть, какая версия работает лучше. Обратная связь крепка и важна для успеха сервиса.

И наоборот, несмотря на изменения, начатые во времена администрации Обамы, которые были описаны в главе 7, законодатели и государственные регулирующие органы привыкли к другой процедуре: рассматривать вопрос, принимать предложения от заинтересованных сторон на открытых собраниях (а слишком часто – на закрытых заседаниях с лоббистами), принимать взвешенное решение, а затем его придерживаться. Оценка результата, если она вообще имеет место, возможно, происходит в виде научного исследования годы спустя после этого события, при отсутствии четкой обратной связи для процесса формирования политики. Однажды я наткнулся на многомиллионный проект по созданию системы поиска рабочих мест для ветеранов, который смог привлечь лишь несколько сотен пользователей, но контракт на него собирались продлевать. Я спросил высокопоставленного правительственного чиновника, осуществлявшего надзор над проектом, производили ли они когда-либо расчеты, чтобы понять, каковы были их издержки на каждого пользователя. «Это было бы хорошей идеей», – сказал он. Хорошей идеей? Любого предпринимателя из Кремниевой долины, который не смог бы ответить на этот вопрос, просто засмеяли бы. Том Лусмор, бывший главный операционный директор Британской государственной цифровой службы, выступая на саммите «Код для Америки» в 2015 году, отметил, что типичная государственная нормативно-правовая база представляет собой «500 страниц непроверенных предположений».

Процессы государственных закупок технологий используют тот же самый подход. Пишется огромная спецификация, отражающая лучшие идеи каждого и разъясняющая каждую деталь реализации так, чтобы ее можно было выставить на торги. Обычно на разработку продукта уходят годы, а прогнозы впервые проверяются, когда он запускается в работу. (Обратите внимание, что, хотя это может показаться похожим на концепцию «работы в обратном порядке» компании Amazon, на самом деле это совсем другое. Компания Amazon поручает своим сотрудникам задания по представлению предполагаемого опыта пользователей, дабы заранее не создавать спецификации с указанием всех деталей реализации. По мере того как они создают реальный продукт или услугу, они продолжают изучать и совершенствовать свои идеи.)

Сейчас на многое (хотя далеко не на все) из того, что регламентируется правительством, делаются гораздо более высокие ставки, чем на пользовательские приложения. «Двигаться стремительно и ломать стереотипы» – знаменитое наставление Марка Цукерберга его разработчикам в Facebook – вряд ли относится к проектированию мостов, управлению воздушным движением, безопасности продовольственного снабжения или многим другим вещам, которые регламентируются правительством. Государственное регулирование также должно быть всеобъемлющим, обслуживающим всех граждан страны, а не только строго определенную группу пользователей. Тем не менее для правительства очень важно перенять знания из процессов итеративного развития современных цифровых организаций.

«Регулятивный захват» – процесс, посредством которого компании, которые получают выгоду от регулирования, становятся участниками управления, усугубляет путаницу. Однажды я беседовал с бывшим спикером палаты представителей Нэнси Пелоси о законодательном акте («О прекращении онлайн-пиратства», или «SOPA»). Я сказал ей, что согласно данным моей компании, представителя издательского бизнеса, онлайн-пиратство представляет собой меньшую проблему, чем утверждали сторонники законопроекта. Она не пожелала взглянуть на мои данные, она не стала спорить с тем, что сторонники законопроекта предоставили другие данные. Она сказала: «Что ж, мы должны сохранять баланс между интересами Кремниевой долины и интересами Голливуда».

Я был шокирован. Это все равно как если бы команда качественных поисковых запросов Google встретилась с представителями спамеров и согласилась выделить для них треть топ-результатов поисковой выдачи, чтобы сохранить свою бизнес-модель. На мой взгляд, работа наших представителей состоит не в том, чтобы находить баланс между интересами различных лоббирующих групп, а для сбора данных и принятия обоснованных решений от лица общественности. Я не говорю, что представители Кремниевой долины всегда все делают правильно, – у них определенно не получается все правильно с первого раза. И правительство не всегда поступает неверно. Хотя правительство слишком часто действует в интересах лоббистов, его основная цель состоит в том, чтобы учитывать интересы общества, включая интересы тех групп населения, которые в данном случае игнорируются.

Получение предельно конкретной информации о целях любого регулирования позволяет проводить более откровенные и более продуктивные дискуссии. Обе стороны могут обсудить правильные цели. И когда они придут к соглашению, могут начать искать альтернативные пути их достижения, так же как и способы измерить, преуспели ли они в этом. В соответствии с результатами этих измерений, они должны начать процесс изменения регулирования. И должен существовать механизм разрешения конфликтов между пересекающимися нормативными актами. Если это комплексное регулирование, этот процесс должен выполняться для каждого подкомпонента. Уроки модульности из меморандума платформы Джеффа Безоса на удивление актуальны для разработки нормативных положений, так же как и для платформ и организаций, занимающихся современными технологиями.