Пэт Уильямс - Уолт Дисней. Преврати свою жизнь в магию [litres]

Уолт не любил формальности и всяческие церемонии. Некоторых людей его стремление к простоте порою сильно удивляло. Харрисон Элленшоу, сын Питера Элленшоу, вспоминает, как однажды в воскресенье вечером Уолт и Лиллиан пришли к ним на ужин. Уолт захотел взглянуть на картины Питера, которые он писал маслом. Миссис Элленшоу приготовила изысканный ужин и подала его в парадной сторовой.

Когда все сели за стол, Уолт, оглядевшись, спросил: «А у вас есть телевизор?»

«Есть», – ответил Питер.

«Скоро начнется шоу Диснейленда “Удивительный мир цвета” – вы не собирались смотреть?»

«Конечно, мы можем посмотреть, Уолт».

Миссис Элленшоу ничего не сказала, но в душе она содрогнулась. Одна мысль о том, что ее элегантный официальный ужин будет сопровождаться просмотром телевизора, повергала ее в ужас.

Между тем Питер принес телевизор из соседней комнаты и включил его. На экране появился павлин с роскошным хвостом, отливавшим всеми оттенками серого. Увидев, что картинка черно-белая, Уолт воскликнул: «Неужели у вас нет цветного телевизора?»

«Нет, Уолт, извини, – ответил Питер. – У нас есть только этот».

В итоге Элленшоу и Диснеи ужинали, смотря «Удивительный мир цвета Уолта Диснея» по черно-белому телевизору.

Вкусы в еде у Уолта также были непритязательны. Лучшим блюдом в его представлении были бобы, чили и крекеры со стаканом фруктового сока. Чаще всего он обедал прямо в своем кабинете, смешивая два вида консервированных чили: он утверждал, что в одном больше мяса, а в другом лучше фасоль. Ему нравились хот-доги, чизбургеры, сэндвичи с ростбифом, макароны с сыром и картошка с мясом.

Возможно, причина, по которой многим критикам и биографам так сложно постигнуть Уолта Диснея, заключается в том, что они слишком усложняют его характер и привычки. В душе Уолт всегда оставался самым обычным человеком. «Папа говорил то, что думает, – подтверждает эту мысль Дайан. – Он никогда ничего не усложнял и ни с кем не церемонился. Понять его было проще простого».

Рене Бордо, 43 года работавшая официальным фотографом Диснейленда, говорит: «Самую любимую публикой фотографию Уолта сделала я. Она называется “Ступени”. На снимке Уолт ранним утром идет один к замку. Самое примечательное в нем то, что это не постановочный кадр. Уолт одет в старый свитер и поношенные брюки. Эта фотография многое говорит о нем. Уолт был королем, служащим своему Волшебному королевству, – и одновременно старым добрым дядюшкой Уолтом».

Как-то за обедом Уолт обсуждал с Рэем Брэдбери будущее американских городов. Вдруг лицо Рэя озарила вдохновенная улыбка. «Уолт, – сказал он, – почему бы тебе не баллотироваться на пост мэра Лос-Анджелеса?»

Уолт засмеялся: «Рэй, зачем мне становиться мэром, когда я уже король?»

Очень мудрый ответ. У Уолта не хватило бы терпения, чтобы стать хорошим политиком. На студии он мог сказать: «Сделайте это», и его распоряжение тут же исполнялось. Но у мэра нет такой власти. Ее нет даже у президента. Не думаю, что Уолт смог бы стать хорошим президентом, а вот королем он бы был замечательным – настоящим самодержцем, ведущим свой народ к процветанию и благу.

Некоторые считают, что Уолту были близки консервативные воззрения. Сам же Уолт не относил себя ни к «правым», ни к «левым». Он не был политически ангажирован, никогда не произносил политизированные речи. Все его отношения с политикой сводились к посещению выборов. Однажды он сказал: «Говорят, я консервативен. А сам я считаю себя настоящим либералом».

Легендарная ненависть Уолта к коммунизму являлась оборотной стороной его любви к своей стране. 24 октября 1947 года он предстал перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности [43] Комиссия была создана в середине 1930-х для борьбы с «подрывной антиамериканской пропагандой» и, по сути, занималась противодействием Коммунистической партии США и антикоммунистической пропагандой. Распущена в середине 1970-х. , где заявил о своей уверенности в том, что забастовка на студии была связана с деятельностью Коммунистической партии. Также он сообщил комиссии о Гербе Соррелле, одном из руководителей профсоюзного движения, который входил в число зачинщиков забаствоки и угрожал разрушить репутацию Уолта.

Уолт сказал, что Соррелл «смеялся надо мной, говорил, что я наивен и глуп. Он сказал: “Твоя студия не переживет эту забастовку… Я уничтожу тебя и сотру твой бизнес в порошок”. Первыми Соррелла поддержали те наши сотрудники, которые входили в коммунистическую организацию. Они предали меня, отнеслись ко мне несправедливо… Они все уничтожали, они лгали, им невозможно было противостоять. Они устраивали пикеты перед кинотеатрами, а мою компанию называли рабовладельческой, что абсолютно неверно».

Однажды ощутив вкус свободы, человек никогда не согласится снова стать рабом. Потому я верю, что угроза, которая повисла над нами в эту минуту, временна. Завтрашний день принесет всем нам лучшее будущее. Если Америка продолжит следовать своим идеалам свободы и счастья, весь мир захочет последовать нашему примеру, чтобы стать свободным.

Затем Комиссия спросила Уолта, обсуждал ли он с Сорреллом коммунизм. Уолт ответил, что Соррелл сказал ему: «Ты думаешь, что я коммунист, не так ли?» Тут Соррелл рассмеялся, а потом похвастался: «Я использовал их деньги, чтобы устроить забастовку в 1937-м», – имея в виду забастовку на студии Макса Флайшера.

Уолт добавил: «Я не думаю, что Коммунистическая партия является политической организацией. Я считаю ее пропагандистом антиамериканской деятельности… Мы должны уничтожить их, должны показать, кем они на самом деле являются, чтобы избавить все истинно добрые, истинно американские либеральные идеи борьбы за свободу от позорного смешения с этой заразой».

Антикоммунистические слушанья, проходившие в палате представителей, многие сегодня называют «Охотой на ведьм». Однако Уолт искренне верил в то, что забастовку, которая чуть не уничтожила дело всей его жизни, устроила Коммунистическая партия. Уолт очень лично воспринял эту забастовку. Она глубоко ранила его, изменила навсегда.

Элиас Дисней был социалистом. Уолт изучал карикатуру по остро политическим рисункам в «левом» журнале Appeal to Reason, который выписывал его отец. Он и сам был поклонником Рузвельта и его левоцентристского «Нового курса».

До забастовки Уолт считал, что социализм означает всеобщее единение. В то время он имел крайне либеральные взгляды.

Но после забастовки 1941 года Уолт начал голосовать за Республиканскую партию. Его политические предпочтения основывались не на философии, а на личном болезненном опыте. Он никогда не отказывался от своего убеждения, что каждый человек заслуживает справедливого отношения и тех же благ, что имеют все остальные. Однако профсоюз раздавил его и чуть было не лишил всего, чего он достиг. Теперь он просто не мог заставить себя голосовать за демократов – традиционную опору рабочего движения США.