Кэролайн Криадо Перес - Невидимые женщины [Почему мы живем в мире, удобном только для мужчин. Неравноправие, основанное на данных] [litres]

Аналогичная ситуация наблюдается в штате Нью-Йорк, который Исследовательский центр Пью в 2012 г. назвал самым дорогим штатом с точки зрения стоимости услуг детских учреждений [1126] http://www.gothamgazette.com/city/6326-pre-k-offers-parents-opportunityat-economic-gain . . А Центр американского прогресса [1127] Центр американского прогресса (The Center for American Progress, CAP) – американская исследовательская и правозащитная организация либерального направления. установил, что до введения городскими властями единой системы дошкольных учреждений «более трети семей, проживающих в Нью-Йорке, стояли в очереди в детские сады и либо теряли работу, либо не имели возможности получить ее». По оценкам этой организации, в Лос-Анджелесе, где государственные расходы на дошкольные учреждения резко сократились, около 6000 матерей были вынуждены работать на 1,5 млн часов меньше, в результате потеряв $24,9 млн в виде недополученной заработной платы.

Между тем эта проблема вполне решаема. Как показывают результаты одного исследования, при наличии отлаженной системы ухода за детьми матери увольняются вдвое реже. Другое исследование говорит о том, что «финансируемая государством сеть дошкольных учреждений способна увеличить уровень занятости матерей на 10 %» [1128] Там же. . В 1997 г. власти Квебека поставили эксперимент, введя субсидии на услуги детских учреждений. В результате стоимость услуг снизилась. К 2002 г. занятость матерей, имевших хотя бы одного ребенка в возрасте от года до пяти лет, увеличилась на 8 %, при этом количество их рабочих часов росло на 231 в год [1129] https://ourworldindata.org/women-in-the-labor-force-determinants . . Результаты еще нескольких более поздних исследований показали, что, беря на себя уход за детьми, государство обеспечивает «значительный рост» женской занятости [1130] http://wbg.org.uk/wp-content/uploads/2016/11/De_Henau_WBG_childcare_briefing3_2017_02_20-1.pdf ; http://progress.unwomen.org/en/2015/pdf/UNW_progressreport.pdf . .

Когда уход за детьми, которым по традиции бесплатно и незаметно для общества занимаются сами женщины, берут на себя в рамках формальной экономики и за соответствующую плату детские учреждения, запускается благотворный цикл: если 300 000 женщин, имеющих детей младше пяти лет, начинают работать на условиях полной занятости, государство дополнительно получает £1,5 млрд в виде налоговых поступлений [1131] http://www.mckinsey.com/global-themes/gender-equality/the-power-of-parity-advancing-womens-equality-in-the-united-kingdom ; http://wbg.org.uk/wp-content/uploads/2016/11/ . . По оценке Women’s Budget Group, эти поступления (в сочетании с сокращением расходов на социальные пособия) покрывают от 89 до 95 % ежегодных затрат на детские учреждения [1132] http://wbg.org.uk/wp-content/uploads/2016/11/De_Henau_WBG_childcare_briefing3_2017_02_20-1.pdf . .

И это, скорее всего, еще весьма скромная оценка, потому что она основана на текущих показателях заработной платы. Но так же, как и справедливо оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком, государственное финансирование детских учреждений смягчает гендерное неравенство в оплате труда. В Дании, где все дети в возрасте от 26 недель до шести лет имеют право на пребывание в дошкольных учреждениях в течение всего рабочего дня, гендерный разрыв в заработной плате в 2012 г. составлял около 7 % и снижался на протяжении многих лет. А в США, где в большинстве штатов государство не оплачивает уход за детьми в возрасте до пяти лет, этот показатель в том же году был почти вдвое выше и не снижался [1133] https://newlaborforum.cuny.edu/2017/03/03/recognize-reduce-redistribute-unpaid-care-work-how-to-close-the-gender-gap/ . .

Нам нравится думать, что выполнение неоплачиваемой работы – личный выбор отдельных женщин, ухаживающих за членами семей по собственному желанию. Но это не так. Неоплачиваемый труд женщин – это труд, в котором нуждается общество в целом, от которого выигрываем мы все. И если государство сокращает расходы на социальные услуги, которые за счет налогов оплачиваем мы все, потребность в этих услугах не исчезает. Просто они перекладываются на плечи женщин – со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для динамики женской занятости и ВВП. Значит, неоплачиваемый труд женщин – не просто их личный выбор, но неотъемлемая составляющая созданной нами системы. Но ситуацию легко изменить. Нужна лишь готовность начать собирать данные, а затем строить экономику, учитывающую реальность, а не основанную на теоретических выкладках, страдающих «мужским перекосом».

Это случилось в Великобритании в 2017 г., в день парламентских выборов. Было одиннадцать вечера, и избирательные участки уже час как были закрыты. Внезапно в социальных сетях начали распространяться слухи о том, что явка молодежи оказалась очень высокой. Небывало высокой. Народ был в восторге. «Мне пишут, что явка избирателей в возрасте от 18 до 24 лет составила 72 или 73 %! Наконец-то молодежь проснулась!!! #GE2017» – написал в Twitter Алекс Кейсрн [1134] https://twitter.com/alex6130/status/872937838488281088 . , организатор и руководитель The Youth Vote – кампании за участие молодежи в британской политике. Несколько часов спустя те же цифры указала в своем твите Малия Буатиа, в то время президент Национального союза студентов Великобритании [1135] https://twitter.com/MaliaBouattia/status/872978158135508992 . . Твит перепостили более 7000 человек. А утром молодых избирателей поздравил в своем твите Дэвид Лэмми, депутат-лейборист от лондонского района Тоттенхэм: «Явка молодых людей в возрасте от 18 до 25 лет – 72 %! Так держать! #GE2017» [1136] https://twitter.com/DavidLammy/status/873063062483357696 . . Твит перепостили более 29 000 человек, он получил более 49 000 лайков.

Была только одна загвоздка: никто, судя по всему, толком не знал, откуда взялись эти цифры. Это не помешало раструбить о них в выпусках новостей, ссылаясь на непроверенную информацию в Twitter и других СМИ [1137] https://www.buzzfeed.com/ikrd/we-dont-actually-know-how-many-young-people-turned-out-to?utm_term=.yw9j2lr8l#.cqOlx8Aa8 . . К Рождеству Оксфордский словарь английского языка назвал словом года словечко youthquake – «молодежетрясение» [1138] По аналогии и созвучию с earthquake (англ.) – землетрясение. , случившееся, когда «молодые избиратели неожиданно едва не обеспечили лейбористам никем не прогнозируемую победу» [1139] https://blog.oxforddictionaries.com/2017/12/14/youthquake-word-ofthe-year-2017-commentary/ . . А мы стали свидетелями рождения зомби-данных.

Зомби-данные – это сомнительные, но очень живучие цифры, которые очень трудно опровергнуть, – в том числе потому, что интуитивно они представляются верными. В случае с британскими парламентскими выборами 2017 г. нужно было как-то объяснить, почему вопреки почти всем прогнозам лейбористы набрали так много голосов. Беспрецедентно высокая явка молодежи хорошо вписывалась в контекст: лейбористы заручились поддержкой молодых людей, те пришли на выборы, и партия почти победила. Но затем, в январе 2018 г., появились новые данные British Election Study [1140] http://blogs.lse.ac.uk/politicsandpolicy/the-myth-of-the-2017-youthquake-election/ . . Можно было спорить относительно того, насколько они точны [1141] https://www.prospectmagazine.co.uk/blogs/peter-kellner/the-british-election-study-claims-there-was-no-youthquake-last-june-its-wrong . , но одно было ясно: знаменитое «молодежетрясение» оказалось в лучшем случае слабой дрожью. К марту уже никто не говорил всерьез о «всплеске активности молодежи» без существенных оговорок, и о цифре 72 % потихоньку начали забывать [1142] https://twitter.com/simonschusterUK/status/973882834665590785 . .