Грант Фолкнер - Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей

Иногда полезно следовать за безумцами, сбежать из творческого тренировочного лагеря и обратиться к другой стороне писательской жизни – беззаботной вечеринке, на которой можно веселиться со своим внутренним клоуном, крепко обнять любую дурацкую мысль, которая придет в голову, и украсить волосы венком.

Помните, как ребенком вы скатывались с горки, чтобы ощутить головокружение? Как часто вы это делаете теперь? Я – никогда, но совсем недавно, когда я гулял в парке с дочкой, она предложила мне выяснить, кто дольше сможет кружиться, и мы оба кружились до потери равновесия. Я заметил, что, позволив своему телу так глупо двигаться, я стал иначе думать. Мое линейное мышление, нацеленное на решение проблем, расшаталось, и именно это было нужно для моего литературного проекта: не труд, а немного кружения.

Разум должен блуждать, почувствовать свободу. Решения обычно приходят, когда вы перестаете их искать – когда играете. Вы когда-нибудь видели, как играет таракан или червь? Нет. Они не созданы для решения проблем. А собаки, кошки, обезьяны и человек способны на шалости. Игра позволяет нам экспериментировать, проверять ограничения и в шутку бороться с миром. Смех раскрывает нас, физически и психологически, позволяя удивлению цвести и разрастаться. Глупость освобождает – хотя бы потому, что она неконтролируема и абсурдна: дыхание другого мира, в котором все возможно. Ошибки и осечки отзываются другой музыкальной правдой. Когда вы от души смеетесь, трагедия кажется невозможной. Мы не думаем, когда смеемся, но ощущаем себя на вершине мира. Мы бодры и пьяны, будто чувствуя порыв любви.

«Если вы пишете без пыла, без удовольствия, без любви, без радости, вы только наполовину писатель» [8] См. Брэдбери, «Дзен в искусстве написания книг». , – говорил Рэй Брэдбери. Я хочу, чтобы мои сочинения были веселыми, а не трудоемкими (а значит, стоит использовать слова, которых не существует). Я хочу танцевать сквозь свой роман, а не продираться.

Дисциплина без мотивации – ничто, а немного недисциплинированности может вернуть мотивацию. Напомните себе, как освободиться, по-крупному и понемногу. Нужно вырываться из плена ежедневного производства – воспевать способность быть игривым, капризным и безответственным. Отдохните от романа и немножко поиграйте, прежде чем двигаться дальше. Постройте волшебную деревушку из палок, камней и листьев. Сыграйте с друзьями. Купайтесь в смехе, пейте его. А затем вернитесь к клавиатуре – и пишите усердно, настойчиво и с удовольствием до победного конца!

Это необычное задание. Устройте себе день отдыха от творчества. Сходите на игровую площадку и покачайтесь на качелях. Устройте битву на водяных пистолетах. Заберитесь на дерево. Не слишком планируйте – импровизируйте. Привнесите игровую энергию в свое творчество. Подумайте: «Давай поиграем». Как меняется ваше настроение? Вы нашли другую отправную точку?

«Пишите о том, что вы знаете».Это, наверное, самый избитый принцип творчества. Годами в начале моей карьеры эта фраза одновременно меня вдохновляла и отталкивала. Вдохновляла, поскольку я хотел понять, что она значит. Что я знаю? Какие стороны моей жизни можно показать в хорошей истории? Отталкивала – потому что я хотел писать художественную литературу, а не мемуары. Я желал придумывать истории, сочинять о других мирах и других людях.

К тому же, честно говоря, я стеснялся использовать свою жизнь как источник историй. Излить свой опыт на странице, в любой форме, значило обнажиться и, возможно, выставить себя на посмешище. Вдобавок я не хотел нарушать личное пространство семьи и друзей, представляя их в виде персонажей.

Я не обязательно писал о том, что знал. Я подражал авторам, которыми восхищался. Можно сказать, я писал о том, что знали они. Я написал историю любви в стиле поэта и новеллиста Раймонда Карвера, действие которой происходило в трейлерном парке. Я написал роман по модели «Преступления и наказания» Достоевского, действие которого происходило в недрах района Сан-Франциско Тендерлойна. Я писал рассказы о своенравных бродягах, похожих на персонажей из «Сына Иисуса» Дениса Джонсона. Это были неплохие истории. Но они не были смелыми, хотя и рассказывали о ярких героях, живущих на обочине общества. Ведь я не хотел по-настоящему переносить мою жизнь в истории.

Я не понимал, что многие литературные произведения основаны на жизни их авторов: это могут быть реальные события, приукрашенные воображением, или темы, мотивы и конфликты, которые беспокоят писателя. Аристотель говорил: чтобы пробудить страсть в других, нужно пробудиться самому. А пробудить себя можно, если вывести на первый план свои мировоззрение и опыт. «Пишите о том, что вы знаете» не значит прямо перенести свою жизнь на страницы. Скорее, нужно взять богатую почву своего опыта и позволить историям вырасти на ней в других видах. Как сказал Сол Беллоу: «Художественная литература – высшая форма автобиографии». Описание того, что вы знаете, становится чем-то вроде паломничества, сцены погони, фантастического пейзажа, медитации и научного эксперимента сразу.

Один из способов писать о том, что вы знаете, – система Станиславского, которую используют многие актеры, чтобы полностью вжиться в роль. Она была разработана Константином Станиславским, который верил, что настоящая актерская игра – отражение правды , передаваемой как изнутри, так и снаружи. Он не хотел, чтобы актеры изображали эмоцию; он хотел, чтобы они на самом деле ее ощущали. Для нас, писателей, это так же важно. В основе этого подхода стоит магическое «если бы» – вопрос: «Что было бы, если бы я оказался в такой же ситуации, как и мой герой?»

Неважно, кто ваш персонаж: танцующий чечетку бродячий пес, паукообразное существо с планеты Цитрон или человек, почему-то напоминающий вашу маму. Суть в том, чтобы влезть в шкуру персонажа и увидеть мир его глазами – наполнить его жизнью, собственным опытом и знаниями.

Станиславский использовал такие методики, как, например, подключение эмоциональной памяти . Чтобы подготовиться к роли, которая включает испуг, актер должен вспомнить что-то страшное и использовать эту эмоцию в качестве проводника, играя на сцене. В жизни мы обычно носим маски, которые скрывают нашу уязвимость, но на сцене – и на странице – нужно драматизировать.

Шелли Уинтерс, великая актриса прошлого, игравшая по системе Станиславского, говорила, что актер должен быть готов «играть своими шрамами» – переживать болезненный опыт на сцене в качестве персонажа. Она не призывала эмоцию появиться по собственной воле, а сосредоточивалась на сенсорных аспектах произошедшего конфликта или травматического эпизода, на месте, где произошло «событие». Она исследовала комнату во всех возможных подробностях. Она представляла, в какое время дня это происходило, каков был угол падения света и что на ней было надето. Эти детали позволяли вызывать воспоминание, чтобы она могла глубже в него погрузиться.