Бартон Биггс - Вышел хеджер из тумана

Бисмарк с жадностью приобретал лесные угодья. Его идея заключалась в том, что земля будет повышаться в цене пропорционально приросту населения, или приблизительно на два процента ежегодно. Он провел исследования, которые убедили его в том, что немецкие леса будут расти в цене на 2,75% в год, так что его реальная доходность от лесных угодьев составит приблизительно 4,75% в год, поскольку инфляция в те времена была фактически нулевой. Он был уверен, что если бы инфляция все-таки имела место, то цены на землю и лес повышались бы в соответствии с ее уровнем. Он считал это практически безрисковым способом сохранения и приумножения богатства. История подтвердила абсолютную правоту Бисмарка. В период войн, инфляции, поражений и депрессии, разразившихся в Германии в следующей половине столетия, стоимость лесных угодий выросла как ничто другое.

Читая о скромных, но реалистических ожиданиях немецких инвесторов, я не могу не вспомнить о Дэвиде Свенсене и о его очень разумном способе, с помощью которого он пытается понизить уровень ожиданий, возлагаемых на Йельский фонд. Свенсен убежден, что эти ожидания все еще чрезмерны, и что университет и его выпускники должны вернуться в реальную действительность и осознать, что высокие годовые доходы, которые Фонд зарабатывал в 1980-е и 1990-е годы, были отклонением от нормы. К сожалению, средний американский инвестор тоже страдает завышенными ожиданиями, что часто заставляет его испытывать разочарования.

Неизвестно, насколько эта история достоверна, но она повествует об Уинстоне Черчилле и чрезмерных ожиданиях.

В 1930-х годах Черчилль читал в Кембридже курс лекций по социологии. Имея склонность к театральным эффектам, однажды днем он, стоя на кафедре, обратился к многочисленной студенческой аудитории с вопросом: «Какой человеческий орган под действием внешнего возбуждения может увеличиваться в 12 раз по сравнению со своим нормальным размером?»

Класс задохнулся. Черчилль, очевидно смакуя момент, указал на молодую студентку в десятом ряду. «Ваш ответ?» — потребовал он.

Девушка смутилась и ответила: «Хорошо, видимо, это мужской половой орган».

«Неправильно! — сказал Черчилль. — Кто знает правильный ответ?»

Другая девушка подняла руку: «Это зрачок человеческого глаза, который в темноте расширяется и становится в двенадцать раз больше своего нормального размера».

«Конечно!», — воскликнул Черчилль и повернулся к студентке, отвечавшей первой. «Юная леди, — продолжил он, — я хочу сказать Вам три вещи. Во-первых, Вы не выполнили домашнюю работу. Во-вторых, Вы имеете извращенное мнение, и в-третьих, Вы обречены всю жизнь страдать от чрезмерных ожиданий».

Вот так и американский инвестор в акции обречен жить в атмосфере чрезмерных ожиданий, все еще веря, что в следующие 10 лет он сможет зарабатывать 15% номинального дохода в год или от 12 до 13% с поправкой на инфляцию.

Бисмарка волновало и то, что его потомки не будут знать, что делать с унаследованным портфелем ценных бумаг, составленным из акций и облигаций, для управления которыми требовался определенный уровень осведомленности. Он не доверял инвестиционным советникам и считал очень маловероятным, что его потомки смогут найти себе другого Бляйхредера. Поэтому он предпочитал неизменные, стабильные характеристики, присущие такому виду собственности, как лесные угодья. Земля и древесина не требовали, чтобы его потомки искали инвестиционных гениев для управления их деньгами. Все, что они должны были сделать, это держать лесные угодья в своей собственности и получать доход от контролируемой вырубки леса. Кроме того, у них был бы повод радоваться дождю, поскольку тот способствует росту деревьев.

В этой простой истории заложен глубокий смысл. Сегодня, когда вы оставляете детям ваши финансовые активы, как, по вашему мнению, они смогут управлять ими, если их интересы далеки от инвестиционного бизнеса? Даже самые быстро растущие акции стареют и умирают. Нет ни одной достоверной инвестиционной стратегии, которая смогла бы надежно защитить активы более чем одного поколения. Большинство брокеров представляют собой безнадежные, раздутые фидуциарные организации, заполненные посредственностями, и даже самые динамичные инвестиционные банки вряд ли переживут своих основателей, не потеряв при этом скорости своего развития. С учетом всех обстоятельств, в том, чтобы оставить потомкам лесные угодья с условием, что они не смогут их продать, есть смысл. Однако хранить все яйца в одной корзине может быть опасно. Если мы перенесемся в 1920 год, то сможем смело отнести это утверждение к акциям Нью-Йоркской, Нью-Хейвенской и Хартфордской железных дорог или к более позднему столь же неудачному варианту размещения всего капитала в акциях American Telephone&Telegraph. Лесные угодья, кажется, не имеют той же степени уязвимости, но они не привлекают к себе крупные капиталы просто потому, что их слишком мало для массовой скупки.

Фонд Йельского университета: от банкротства через забытье к вершинам славы

Я все еще держал в памяти заседание правления и обсуждавшиеся там вопросы о трудностях достижения стабильности в управлении капиталовложениями и повышения уровня долгосрочной доходности, когда завтракал в Нью-Йорке с Дэвидом Свенсеном, который, как я уже упоминал ранее, управляет Йельским фондом. Я убежден, что Дэвид сделал для Йельского университета больше, чем кто бы то ни было, начиная с самого старика Элью. Вместо того чтобы давать почетные звания пожилым политическим деятелям и блестящим, но бесполезным академикам, Йельский университет должен отмечать заслуги таких людей, как Дэвид. С тех пор как в 1985 году он принял на себя руководство фондом Йельского университета, доходность фонда достигла 16,1% в год, что является лучшим результатом среди всех фондов университетов или колледжей. Гарвард с показателем в 14,9% дышит в затылок. Кроме того, такой результат позволяет фонду Йельского университета войти в 1% лучших среди всех крупных институциональных инвесторов. Йельский университет использует долгосрочную скользящую среднюю ставку расходов, и за прошедшие годы эта ставка была поднята с 4,5 до 5%. Сейчас фонд обеспечивает 30% сметы текущих расходов университета, в то время как в 1993 финансовом году этот показатель был равен 14%! Таким образом, Йельский университет извлекает выгоду из эффективной реализации своей инвестиционной программы как в плане роста размера фонда, так и в плане увеличения объема средств, идущих на покрытие университетских расходов.

Доход от деятельности фонда жизненно важен для обеспечения благосостояния (и даже выживания) университета. Одному из ведущих частных университетов чрезвычайно сложно существовать исключительно за счет платы за обучение, и он не может рассчитывать только на такой непостоянный источник поступления средств, как пожертвования выпускников, чтобы покрыть все расходы. До появления Дэвида Йельский университет не принимал самостоятельного участия в управлении фондом. Теперь же он наряду с Гарвардской школой бизнеса представляет собой успешный пример нетрадиционного портфельного управления.