Уоррен Баффетт - Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

Не могу не процитировать ещё одну фразу из статьи в Fortune 1938 г.: «Было бы трудно найти компанию, чьи размеры и объёмы продаж сравнимы с показателями компании Coca-Cola и чей неизменный продукт вот уже десять лет расходится так же хорошо, как продукты Coca-Cola». Через 55 лет, прошедших с тех пор, предметно-производственная специализация компании несколько расширилась, но описание, данное авто-ром, и сегодня остаётся в силе.

Мы с Чарли давно решили, что в течение инвестиционного периода слишком сложно принять множество умных решений. Неоспоримость этого суждения подтвердилась, когда капитал Berkshire резко вырос, а инвестиции с одинаковыми характеристиками, которые могли бы существенно повлиять на наши показатели, резко сократились. Поэтому мы решили использовать свои умственные способности лишь время от времени. Сейчас для нас достаточно одной хорошей идеи в год. (Чарли говорит, что теперь моя очередь думать.)

Эта стратегия противоречит следующей догме о нормах диверсификации. Многие учёные мужи сказали бы, что наша стратегия, вероятно, более рискованная, чем стратегия, которой руководствуется большинство традиционных инвесторов. Мы не согласны. Мы уверены, что политика составления портфеля может снизить риск, если при этом она повышает два показателя: первый — усилия, затрачиваемые инвестором для оценки компания, второй — уровень экономических показателей компании, при котором инвестор чувствует себя уверенно и решается на покупку. В этом случае мы определяем риск как «возможность убытка или нанесения ущерба».

Однако теоретики любят давать другое определение понятию инвестиционного риска. Они заявляют, что риск — это относительная неустойчивость ценной бумаги или портфеля, т.е. они неустойчивы относительно рынка ценных бумаг. Используя базу данных и статистические навыки, эти учёные с точностью подсчитывают бета-коэффициент акции (показатель её относительной неустойчивости в прошлом) и на основе этих вычислений выстраивают таинственные теории инвестирования или распределения капитала. Однако в своём страстном желании оценить риск с помощью одной статистики они забывают фундаментальный принцип: лучше быть частично правым, чем во всём ошибаться.

Собственники компании, а именно так мы смотрим на наших акционеров, считают, что теоретическое определение риска настолько не соответствует действительности, что может привести к полному абсурду. Например, согласно теории коэффициента бета ценная бумага, которая резко упала относительно своей рыночной стоимости (так случилось с акциями The Washington Post, которые мы приобрели в 1973 г.), становится более рискованной по низкой цене, чем была по высокой цене. Скажите, будет ли это описание иметь какое-либо значение для того, кто решит приобрести весь пакет акций компании по чрезвычайно низ-кой цене?

На самом деле, настоящий инвестор приветствует волатильность ценных бумаг. Бен Грэхем объяснил это в восьмой главе своей книги « Умный инвестор ». В этой же книге он ввёл образ господина Рынка, услужливого малого (я уже упоминал его), который каждый день появляется для того, чтобы купить у вас или продать вам все, чего бы вы ни пожелали. Чем хуже настроение этого субъекта, тем выгоднее возможности для инвестора. И это правда, так как сильные колебания на рынке означают, что солидный предприниматель сможет совершать покупки по невероятно низким ценам. Невозможно представить, каким образом наличие таких цен увеличивает риск инвестора, ведь он может или игнорировать рынок, или безрассудно его эксплуатировать.

При оценке риска сторонник бета-теории посчитает ниже своего достоинства изучить, что производит компания, как действуют её конкуренты, насколько велики заёмные средства, используемые компанией. Он может даже не поинтересоваться, как называется компания. Единственное, что будет иметь для него значение, — это история стоимости её акций. Мы же, наоборот, совершенно не интересуемся историей стоимости ценных бумаг, зато нам будет интересна любая информация,

которая поможет понять деятельность компании. После того как мы приобретём акцию, нас не встревожит остановка в развитии стоимости акций длиной год или два. Нам не нужна ежедневная котировка на наши 100%-ные позиции в компаниях See's или H.H.Brown, чтобы быть уверенными в том, что у нас всё в порядке. Зачем нам нужна котировка 7% акций Coca-Cola, которыми мы владеем?

Инвестор должен оценивать действительный риск. Этот риск заключается в том, сможет ли он за инвестиционный период получить совокупный доход после вычета налогов (включая тот, который он получает от продажи), покупательная способность которого хотя бы равна начальной. К этому доходу должен дополнительно приплюсовываться приличный процент на начальную ставку. Хотя этот риск технически невозможно подсчитать безошибочно, но в некоторых случаях его вполне можно оценить с необходимой точностью. Основные факторы, имеющие отношение к такой оценке, следующие:

• достоверность, с которой можно оценить долгосрочные экономические показатели компании;

• достоверность, с которой можно оценить деятельность руководства как по способности реализовывать весь потенциал компании, так и по разумности использования потоков денежных средств;

• уверенность в том, что руководство будет направлять результаты от эффективной деятельности компании не себе в карман, а акционерам;

• цена покупки компании;

• уровни налогообложения и инфляции, которые будут существовать и определять степень отличия покупательной способности доходов инвестора от валового дохода.

Возможно, некоторым аналитикам эти факторы могут показаться слишком неопределёнными, поскольку не могут быть извлечены ни из какой статистической базы. Но сложность точного измерения этих факторов не является непреодолимой и не оспаривает их важность. Точно так же судья Стюард, будучи не в силах предъявить доказательства непристойного поведения подсудимого, всё же объявлял его виновным со словами: «Я знаю это, поскольку я вижу это». Не совсем тем же методом, но инвесторы могут «увидеть» риск в определённой инвестиционной деятельности и не ссылаться при этом на сложные уравнения или развитие цен.

Неужели действительно так трудно прийти к выводу, что компании Coca-Cola и Gillette подвержены меньшему риску в долгосрочной перспективе, чем, скажем, какая-нибудь компьютерная компания или розничный торговец? По всему миру Coca-Cola продаёт 44% всех безалкогольных напитков. Доля компании Gillette на рынке бритвенных лезвий составляет 60% (по стоимости). Кроме рынка жевательной резинки, на котором доминирует компания Wrigley, я не знаю других сфер деятельности, в которых лидирующая компания так долго наслаждалась бы мировым господством.