Владимир Довгань - Опыт предпринимателя

Это было что-то невероятное! Конечно, я был голоден, как волк, и верно говорят, что самый короткий путь к сердцу мужчины лежит через желудок Но главное было в другом: такого тепла, уважения, понимания мне никогда не доводилось встречать. Каждый мужчина хочет, чтобы его понимала женщина, видела в нем только сильные стороны, гордилась им, одобряла и превозносила его. Как важно быть понятым! И это понимание я нашел в Лидии, за что буду благодарен ей до конца жизни.

Нежность и доброта в Лидии Ивановне сочетались с твердостью и целеустремленностью. Она преподавала в институте, вела научную работу. В момент нашего знакомства уже заведовала кафедрой, а впоследствии была избрана ректором. Люди уважали ее за справедливость и непреклонность. Не считаясь с последствиями, она могла отчислить за неуспеваемость сына прокурора или дочь секретаря райкома партии, что было в Тольятти неслыханной дерзостью.

Годы, которые мы провели вместе, – это огромное, незабываемое счастье. Я, как никогда, оценил дарованное мне глубокое чувство, заботу, тепло. Между нами установилась небывалая духовная и физическая близость. Я даже поверил в телепатию. Просыпаясь ночью, я думал о Лидии, и точно знал, что она в это время тоже не спит и мысленно разговаривает со мной. Мы думали одинаково, слышали и чувствовали друг друга, даже когда нас разделяли огромные расстояния. Мы проверяли это десятки раз.

Конечно, ужиться двум сильным и мощным характерам было непросто. Две воли сталкивались так, что летели искры. Лидия Ивановна как бы в шутку, но на самом деле всерьез не раз говорила, что Бог послал ей меня в наказание за гордыню. У меня действительно не забалуешь. Я не мог ни на минуту представить, чтобы женщина управляла мной или хотя бы стояла на равных в семейной иерархии.

Дело вовсе не в мужском деспотизме. Если более сильное существо по движению души берет на себя ответственность за прекрасное, но по природе более слабое и незащищенное создание, то это нужно только приветствовать. Даже «железная» Лидия в конечном счете принимала такое распределение ролей, считала его естественным. Тем более, что я никогда не унижал ни ее, ни других женщин, не лишал инициативы. Мой патриархат был чаще всего игрой, в которой я был лишь немного выше, чуть-чуть сильнее, ответственнее жены.

Лидии было нелегко улизнуть из дома – муж жутко ревновал ее к возможным соперникам. Я-то был свободен, а ее отлучки, как в свое время мои, заканчивались скандалами. Тем не менее, мы умудрялись уединяться и на день, и на сутки, и на двое суток.

Мне не под силу достаточно ярко описать наши свидания – для этого надо было родиться поэтом. Мы уплывали на катере на середину Волжского водохранилища, ширина которого восемнадцать километров, и я глушил мотор.

...Наше суденышко замерло на идеально ровном зеркале. Мы наслаждаемся теплой, тихой летней ночью. В полоске света, падающей из окна каюты, беззвучно пляшут ночные бабочки. Огромная масса воды дышит приятной свежестью, и все пронизано головокружительным, непередаваемым очарованием великой реки.

Огни города слабо мерцают на большом удалении. Небесные тела светят гораздо ярче. Мы – в ином мире. Глядя на огромный черный купол с блестками звезд, чувствуем себя в центре мироздания. Здесь все возможно, с нами говорят Космос, Вечность...

Мы, два страстных обнаженных любовника, внемлем голосу высшей силы, впитываем бесконечную красоту. Мы купаемся в океане любви, наслаждаемся друг другом. Нам не нужно было вина. Нас пьянила страсть, дурманила фантастическая любовь, которая бывает раз в миллион лет.

Утомленные, бросаемся в теплую и мягкую воду, радуемся ее нежным прикосновениям к распаренным телам. Плывем на спине и завороженно смотрим, как звезды ведут свой вековечный хоровод. Слышен лишь шепот волн, трущихся о борт суденышка. Волга с нами заодно, она охраняет наше уединение!

В моменты, когда душа возвышается и открывается навстречу всему лучшему в мире, хочется изъясняться высоким слогом. Лидия, большой любитель русской поэзии, заговорила стихами. Она их знала на память великое множество.

Наш кораблик плывет по Млечному пути.

Время останавливается. Логика, бизнес, деньги, институт уходят в небытие. Остаются только сердце и душа, до краев наполненные счастьем, красотой Вселенной, прекрасными стихами.

Поводом для одного из свиданий послужило путешествие в подводный мир, тоже ночное.

В моей школе восточных единоборств занимался некто Сергей -хороший боец, приятный в общении человек. Он занимался подводным плаванием и возглавлял школу аквалангистов. Как-то зимой он предложил мне поехать на подводную охоту. Я, в общем-то, не питал страсти к погружению в пучин}7 вод.

В детстве я конструировал примитивное водолазное снаряжение: ручной автомобильный насос, шланг, маска противогаза. С такими «аквалангами» мы с мальчишками опускались на глубину до пяти метров. Никаких восторгов плавание в подводном сумраке не вызывало.

Слава Богу, что это опасное ныряние обходилось без происшествий.

Но Сергей продолжал меня соблазнять. Мол, у него там такие места, что мы обязательно добудем каких-то редких ценных рыб и сделаем чудный балычок. Я уже знал, что он обожал рыбу. Слово «балычок» в устах подводника всегда звучало так аппетитно, что мы его так и прозвали: Сережа-Балычок. Он был добродушен и не обижался.

Я, напротив, с детства не люблю соленую рыбу, никогда ее не ем и совершенно не разбираюсь в балыках. Сереже я этого не говорил, чтобы не обижать, а он все настаивал, заглядывал в глаза и, видимо, на сто процентов бьш уверен, что мне понравится. Наконец, мы с Лидой решили уважить просьбу Сергея.

Вечером, сразу после приезда, я впервые увидел настоящее оснащение подводных пловцов. Потрогал акваланг, гидрокостюм, походил вокруг компрессорной установки для зарядки баллонов и огорошил Балычка предложением: «Ну, что, ныряем?». Сергей начал протестовать. Мол, к первому погружению нужно серьезно готовиться, пройти специальный курс.

Я давлю тренерским авторитетом: «Серега, не тяни резину – по­гружаемся сегодня же! Ночью охотиться на твою рыбешку сподручнее!». Балычок не ожидал такого напора. Он, скорее всего, обиделся, что я не даю ему возможности соблюсти торжественный ритуал погружения, но так и не нашел способа меня остановить.

Единственное, что я по настоянию Сергея сделал, – еще засветло потренировался на мелководье и выслушал его краткие, буквально на двадцать минут, наставления. Я проделал все упражнения уверенно и быстро, поскольку детство и юность мои прошли на воде.

Этим я несколько успокоил Сергея, и в сгустившейся темноте мы в одной связке уходим на глубину 15-20 метров, где якобы держится крупная рыба. Зимняя вода гораздо прозрачнее летней. В ярком свете мощных фонарей я вижу дно, уступами спускающееся во мрак. Повсюду под нами на вид бархатистая, серая от осевшего ила поверхность, серые же камни и коряги.