Александр Ирвин - Философия истории

Основная ценность и цель либерализма – это реализация свободы личности. Другие ценности – демократия, правозаконность, нравственность и т. д. – представляют собой только средства для достижения этой свободы. Основной метод либерализма – это не столько творчество и создание нового, сколько устранение всего, что грозит индивидуальной свободе или мешает ее развитию. «…Убежденная в том, что она должна начать свой путь с самоочевидных истин, современная философия не смогла найти ничего более основательного и бесспорного, чем природа человеческой личности, – пишет Дж.Х. Сэбин, отождествляющий философию либерализма с современной социальной философией вообще. – Человеческое существо со всеми его интересами, предприимчивостью, стремлением к счастью и совершенствованию, наконец – с его разумом, который является условием успешной реализации всех его способностей, представляется основой для учреждения стабильного общества. Традиционные различия в общественном положении уже начали проявлять свою несостоятельность. Не человек как священник или солдат, как член какой-то гильдии или сословия, но человек как просто мыслящее существо, „неподвластный человек“, оказывается самодостаточной реальностью» [314].

Основной постулат либерализма о непреходящей ценности и равных правах каждой личности вместе с его методом, диктующим особую осторожность при решении социальных проблем, во многом объясняют ту трудность, с которой либерализм завоевывает себе сторонников. Как замечает В.В. Леонтович, либерализм «не привлекает людей, которых на современном языке метко называют активистами, но которые несомненно представляют собою психологический тип, появляющийся всегда и во все эпохи, хотя может быть не в таком количестве, как сейчас» [315].

Либерализм не предлагает никакой связной доктрины развития общества, реализация которой могла бы, скажем, привести к завершению «предыстории», недостойной человека, и началу «истории», отвечающей его высокому предназначению.

Современный либерализм, иногда ошибочно оцениваемый как неотъемлемая составляющая идеологии современного капиталистического общества или даже как ее теоретическое ядро, на самом деле является лишь одной из теорий его развития, об общепринятости которой не может быть и речи. Этот либерализм по-прежнему весьма аморфен, его толкование меняется от десятилетия к десятилетию, у него,нет непререкаемых авторитетов, тех классиков, портреты которых, подобно портретам Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, висели бы в кабинетах государственных деятелей. «Сама природа принципов либерализма, – подчеркивает Ф. А. Хайек, – не позволяет превратить его в догматическую систему. Здесь нет однозначных, раз и навсегда установленных норм и правил» [316]. В XIX в. не раз предпринимались попытки систематизации концепции либерализма, изложения ее в форме немногих очевидных принципов, из которых вытекало бы все остальное его содержание. В 40-е гг. XX в. уязвимость такого подхода стала очевидной. «Наверное, ничто так не навредило либерализму, – пишет Хайек, – как настойчивость некоторых его приверженцев, твердолобо защищавших какие-нибудь эмпирические правила, прежде всего „laissez faire“ [317]. В определенном смысле выдвижение на первый план принципа свободного предпринимательства было в свое время неизбежно. «В условиях, когда при столкновении множества заинтересованных, конкурирующих сторон каждый предприниматель готов был продемонстрировать эффективность тех или иных мер, в то время как негативные стороны этих мер были не всегда очевидны и зачастую проявлялись лишь косвенно, в таких условиях требовались именно четкие правила» [318]. Однако строгие формулы, которые использовались в XIX в. для изложения доктрины либерализма, были затем окончательно забыты. Не случайно либерализм постепенно приобрел славу «негативного учения», не способного предложить человеку индустриального общества никакой конкретной, рассчитанной на долгую перспективу программы.

Либерализм – индивидуалистическая система, так как на первый план выдвигается отдельный человек, а ценность общественных групп или учреждений измеряется исключительно тем, в какой мере ими защищаются права и интересы индивида и способствуют ли они осуществлению целей отдельных субъектов. Либерализм считает своей целью благополучие и даже счастье человека, но достигаемые усилиями самого человека, ставящего перед собой собственные цели и пользующегося максимально возможной свободой. «В согласии с этим либерализм считает основой общественного порядка личную инициативу, предпринимательский дух отдельного человека. Поэтому… либерализму свойственно сводить к минимуму все организации и все регламенты, которые являются элементом объективного порядка и как таковые противостоят субъективной предпринимательской инициативе отдельного лица и тормозят его энергию» [319].

Предполагается, что весь круг обязанностей по поддержанию социального порядка покоится в конечном счете на индивиде. Иногда речь идет не просто об индивиде, а конкретно о его совести. Совесть – краеугольный камень старых форм либерализма: в первую очередь на нее опирается выбор людей между порядком и анархией, она приказывает человеку следовать велениям разума в большей степени, чем велениям переменчивых чувств. Совесть и сопряженное с нею чувство долга позволяют связать свободу личности с объективным порядком. Нужно отметить, однако, что постепенно эволюция либерализма заметно ослабила обращение к совести как тому началу, которое должно согласовать и примирить идею автономии воли и разума личности, с одной стороны, и идею социального порядка и поддерживающего его универсального закона, с другой. Процесс ослабления моральных аспектов в обосновании либерализма, все более последовательный отказ от прямых ссылок на такие понятия, как совесть, долг, справедливость и т. п., во многом был связан с ослаблением религиозной морали. Однако и теперь имеются исследователи, полагающие, что ясная и последовательная система либерализма должна иметь моральное и в конечном счете теологическое обоснование.

О приоритете «духовного» в либерализме В.А. Димант, например, пишет, что истина либеральной идеи заключается в том, что человек не может ограничиваться только своими политическими связями. Он нечто большее, чем просто кирпичик в социальном здании. «Христианская революция в античности стала подтверждением этой истины, основывающейся на теории, видящей человека творением Божьим, а его жизнь – устремленной в вечный мир; таким образом, данная теория влияла на жизнь человека в этом мире» [320]. Современная либеральная мысль стремится сохранить эту истину, но без ее религиозных основ. Она подтверждает достоинство личности, но не ради чего-то большего, чем могли бы обеспечить ее социальные связи, а напротив – во имя менее весомых вещей. Либеральная мысль требует свободы для индивидуума, но не на том основании, что человек – это существо, отчасти пребывающее в вечности, а потому, что человек, являясь мельчайшей частичкой политики, имеет право на существование в самом себе. Вместо стремления к свободе ради поисков позитивных социальных целей, управляемых духовными связями человека, либеральная мысль поощряет требование свободы от того или иного посягательства на права личности. «Вследствие освобождения либерализма от религиозных толкований свободы, нацеленных на позитивные результаты, современный мир добился не светской свободы, но встал на путь социальной дезинтеграции, вынуждающей людей защищаться от деспотических объятий коллективизма. Наша задача, следовательно, состоит в том, чтобы в условиях современного мира возродить позитивную религиозную идею человеческого бытия, ибо лишь она одна способна спасти нас от последствий принятия доктрины, согласно которой государство – это первооснова сообщества людей, а не его атрибут… И именно из-за недостатка органичной связи между мирской и духовной жизнью человека естественные социальные функции промышленности, торговли, образования, семейной жизни и региональной политики утратили свои цели. Этот „приоритет духовного“ следует поддерживать, но не забвением мирских, житейских дел, а как условие правильного управления ими» [321].