Дэвид Харви - Состояние постмодерна. Исследование истоков культурных изменений

Кризис перенакопления, начавшийся на излете 1960-х годов, с его острейшей фазой в 1973 году, имел именно такой результат. Восприятие пространства и времени изменилось, уверенность в ассоциативной связи между научными и моральными суждениями рухнула, эстетика восторжествовала над этикой в качестве главного фокуса социального и интеллектуального интереса, образы господствуют над нарративами, эфемерность и фрагментарность первенствует над вечными истинами и сплоченными политическими действиями, а объяснения явлений сместились из области материальных и политико-экономических обоснований в направлении внимания к автономным культурным и политическим практикам.

Однако предложенный мной исторический очерк предполагает, что подобного рода сдвиги никоим образом не новы, а их самая последняя версия определенно укладывается в понимание в рамках историко-материалистического подхода и даже поддается теоретическому осмыслению с помощью предложенного Марксом метанарратива капиталистического развития.

Словом, постмодернизм можно рассматривать как историко-географическое состояние определенного типа. Но что это за состояние и какие выводы должны быть сделаны из него? Является ли оно патологией или зловещим предзнаменованием более глубокой и еще более обширной революции в человеческом существовании, чем та, что уже содеяна исторической географией капитализма? В заключительной части книги я набросаю некоторые возможные ответы на эти вопросы.

Вуду-экономика ( voodoo economics ) и экономика с зеркалами ( economics with mirrors’ ) – так соответственно Джордж Буш [98] Будущий президент США Джордж Буш-старший дал это определение в 1980 году, незадолго до назначения на пост вице-президента. Буш утверждал, что объявленные Рейганом структурные реформы в сфере предложения, содержание которых в целом сводилось к дерегулированию экономической деятельности, недостаточны для оживления экономики и приведут к увеличению национального долга США. и Джон Андерсон [99] Джон Андерсон (Anderson; 1922–2017) – сенатор от штата Иллинойс, в 1980 году баллотировался на пост президента США как независимый кандидат, но смог собрать всего 6,6 % голосов. в ходе праймериз и президентской кампании 1980 года назвали программу Рональда Рейгана, призванную оживить ослабевающую экономику. Эта набросанная на клочке бумаги малоизвестным экономистом по имени Лаффер программа была призвана продемонстрировать, что снижение налоговых ставок непременно повысит собираемость налогов (по меньшей мере до определенного уровня), поскольку сокращение налогового гнета стимулирует рост экономики и, следовательно, налогооблагаемой базы. Именно такое обоснование получила экономическая политика эпохи Рейгана – политика, которая действительно творила чудеса с зеркалами, даже несмотря на то что подвела Соединенные Штаты еще на несколько шагов ближе к международному банкротству и фискальному краху (см. рис. 9.10 и 9.11). Странно и загадочно, что столь примитивная идея была признана ценной и, похоже, весьма успешно функционировала в политическом смысле на протяжении довольно долгого времени. Еще более странно выглядит тот факт, что Рейган был переизбран президентом, несмотря на все опросы, которые демонстрировали, что большинство выборщиков (не говоря уже о большинстве обладающих избирательным правом американцев, которые не голосовали напрямую) принципиально не соглашались с ним по практически всем ключевым проблемам социальной, внутренней и даже внешней политики. Но самое странное то, каким образом такой президент смог покинуть свой пост [100] Харви намекает на желание Рейгана в третий раз баллотироваться на пост президента, вопреки положениям 22-й поправки к Конституции США. Известно высказывание Рейгана: «Два срока необязательно являются достаточным временем». , столь высоко вознесшись на волне общественных симпатий, даже несмотря на то что более дюжины высокопоставленных членов его администрации либо обвинялись, либо были признаны виновными в серьезных нарушениях правовых процедур и явном пренебрежении этическими принципами. Нужны ли еще какие-то доказательства в пользу триумфа эстетики над этикой?

В политическом имиджмейкерстве нет чего-то нового. Зрелище, помпа и церемониал, манерность, харизма, патронаж и риторика – все это давно было составной частью политической власти. А поскольку эти вещи можно покупать, производить или приобретать каким-то иным способом, они давно стали важными для удержания этой власти. Однако в последнее время с ними случилось некое качественное изменение. Медиатизация политики приобрела новое направление в ходе телевизионных дебатов между Джоном Кеннеди и Ричардом Никсоном, в которых последний потерпел поражение – по убеждению многих, из-за своего сомнительного вида: у него была заметна небольшая щетина [101] Имеются в виду состоявшиеся 26 сентября 1960 года первые в истории избирательных кампаний в США теледебаты, которые посмотрели почти 70 млн американцев. В 1968 году Никсон, снова выдвинувшийся кандидатом в президенты, отказался от теледебатов и на сей раз победил. . За этим быстро последовало активное использование специалистов по связям с общественностью для создания и продвижения политического имиджа (недавний пример, иллюстрирующий, насколько американизированной в этом смысле стала европейская политика, – тщательная разработка имиджа тэтчеризма ныне всемогущей фирмой Saatchi & Saatchi ).

Избрание бывшего киноактера Рональда Рейгана на одну из наиболее влиятельных должностей во всем мире вновь подчеркивает возможности медиатизированной политики, формируемой исключительно имиджами. Имидж Рейгана, создававшийся на протяжении многих лет его участия в практической политике, а затем скрупулезно смонтированный, отточенный и аранжированный со всем искусством, на которое только способно современное производство образов, этот образ грубого, но приветливого, добродушного и благонамеренного человека, обладающего непреклонной верой в величие и праведность Америки, выстраивал ауру харизматической политики. Кэри Макуильямс, бывалый политический аналитик и многолетний редактор журнала The Nation , описывала его как «дружелюбное лицо фашизма». «Тефлоновый президент», как стали называть Рейгана (просто потому, что к нему совершенно не приставало ни одно обвинение, брошенное в его адрес, сколь бы обоснованно оно ни было), мог совершать ошибку за ошибкой, но его никогда не призывали к ответу за них. Его имидж мог безошибочно и незамедлительно использоваться для уничтожения любой критики, которую хоть кто-то стремился сформулировать. Однако за этим имиджем скрывалась вполне последовательная политика. Во-первых, это изгнание демона поражения во Вьетнаме путем решительных действий по поддержке любой номинальной антикоммунистической борьбы в любом месте планеты (Никарагуа, Гренада, Ангола, Мозамбик, Афганистан и т. д.). Во-вторых, это увеличение бюджетного дефицита из-за расходов на оборону и принуждение непокорного Конгресса (а заодно и всей нации) вновь и вновь урезать социальные программы, вызванные повторным открытием фактов бедности и расового неравенства в Соединенных Штатах 1960-х годов.