Лев Ганкин - Хождение по звукам

Что же до диска «Bleach», то он принес проекту Курта Кобейна первую нишевую популярность: было продано 40 тысяч экземпляров, а группа впервые съездила в американский тур. О саунде ансамбля в этот период, по-моему, из всех песен с альбома больше всего сообщает трек под названием «Negative Creep». Слово «creep» (которое позже прославит одноименной композицией группа Radiohead) само по себе окрашено негативно, оно переводится как «чудак», «придурок», «сукин сын», «мерзкий тип». Но Nirvana прибегает здесь к приему, который филологи называют плеоназмом, усиливая и без того содержащиеся в нем негативные коннотации еще и дополнительным, избыточным эпитетом.

Впрочем, важнее другое: главный герой песни – сам Курт Кобейн, и вообще деструктивная энергия диска «Bleach» направлена не вовне, как, например, у классиков панк-рока, а внутрь. Это всегда рефлексия на тему самого себя: в этом, пожалуй, главное психологическое отличие этой музыки от прочего жесткого и бескомпромиссного рок-андеграунда. Связано это отчасти, конечно, с личными обстоятельствами: у Кобейна было не самое счастливое детство, его страшно выбил из колеи развод родителей, после которого он жил то с матерью, то с отцом, а порой и в семьях друзей и знакомых на кушетке в гостиной; спустя много лет он напишет своему отцу, что «не принимал сторону ни его, ни матери в их постоянных ссорах, потому что одинаково терпеть не мог их обоих». Отсюда, похоже, происходит вечный кобейновский нонконформизм – в школе, например, он сдружился с одноклассником-геем, хотя сам был гетеросексуальной ориентации: специально чтобы противопоставить себя большинству. Позже это переросло в нонконформизм музыкальный: Курт ненавидел, к примеру, самую популярную американскую тяжелую группу своей эпохи, Guns N’ Roses, считал их лидера Эксла Роуза расистом, сексистом и гомофобом, а еще бездарностью – и, оказавшись как-то на записи телешоу «Saturday Night Live», оплевал все клавиши рояля, на котором следующим номером должен был выступать Роуз. К его ужасу, выяснилось, что у солиста Guns N’ Roses запланирован дуэт не с кем-нибудь, а с сэром Элтоном Джоном, и именно Элтон Джон в итоге сел за смоченное кобейновской слюной фортепиано.

А с другой стороны, вся эта болезненная депрессивная рефлексивность Курта Кобейна – хочется даже сказать суицидальная, зная, чем все закончится, – была присуща не ему одному, но значительной части его поколения, которое в западной культуре обозначается как «поколение икс» после культового одноименного романа канадского писателя Дугласа Коупленда. Это поколение пришло на смену послевоенным бэби-бумерам, и в отличие от них, не имело четких представлений о своем месте в мире, каких-то прекрасных идеалов и прочего – а напротив, росло в условиях мирового экономического кризиса, холодной войны и других негативных социально-политических процессов; именно его рупором и стал Кобейн. Хотя справедливо будет сказать и о том, что сам он эти обобщения не любил и не принимал (а так называемый «поколенческий подход», к тому же, вызывает немало обоснованной критики у социологов). Тем не менее странно было бы отрицать, что музыка Nirvana великолепно совпала по фазе с социально-психологическими чаяниями многих ровесников группы и в том числе и поэтому достигла такого оглушительного коммерческого успеха.

Успех этот хорошо документирован в самых разных источниках, поэтому можно ограничиться максимально кратким пересказом. Все началось с сингла «Smells Like Teen Spirit». Его история опять-таки хорошо известна: «Teen Spirit» это дезодорант, которым пользовалась новая подруга Курта Кобейна, певица, музыкант и феминистка Тоби Вэйл; другая их общая подруга, Кэтлин Ханна, на одной из вечеринок написала на стене их комнаты: «Курт пахнет Тин-Спиритом», – но тот не понял, что речь о дезодоранте, и воспринял это как более философское высказывание, благо «teen spirit» дословно переводится как «подростковый дух», ну и нечто бунтарское, близкое Кобейну, в этом определении, конечно, было.

Новый лейбл группы Nirvana, DGC Records, планировал издать «Smells Like Teen Spirit» синглом-тизером к пластинке «Nevermind», а основную ставку сделать чуть попозже на «Come As You Are» – вместо этого спрос уже в первые дни сильно превысил предложение, и фирме пришлось в некоторых регионах приостановить производство каких-либо других дисков, сосредоточив все мощности на допечатке тиража именно этой песни. Сами музыканты в это время были в Европе, где стали потихоньку осознавать происходящее, после того как на их концертах случилось несколько переаншлагов, а постоянным атрибутом любого представления стали съемочные группы с телекамерами. Красивый факт: 11 января 1992 года альбом «Nevermind» сместил с первой строчки хит-парада свежую пластинку Майкла Джексона. Это часто считают символической сменой вех: 1980-е и их герои остались в прошлом, 1990-е и их герои стали настоящим! Впрочем, слишком сильно педалировать это обстоятельство я бы не стал, потому что альбомом, в свою очередь сместившим с верхней строчки «Nevermind», оказалась очередная запись кантри-музыканта Гарта Брукса в его вечной широкополой шляпе.

Все то, за что многие полюбили Nirvana еще во времена «Bleach», в альбоме «Nevermind» благополучно сохранено и даже приумножено: например, контраст тихих куплетов и громких припевов, который Курт Кобейн подслушал у группы Pixies, или сочетание яркой, битловской мелодики с жесткими гранжевыми риффами и искренними, исповедальными текстами, которые автор, по воспоминаниям его коллег, зачастую набрасывал на бумажке буквально за 5–10 минут до записи. Для Кобейна была страшно важна именно эта спонтанность – в противовес всяким там продюсерским расчетам и вообще хитроумию большого бизнеса. Продюсеру Бутчу Вигу, позже прославившемуся в составе группы Garbage, приходилось идти на уловки, чтобы заставить Курта, например, записать вокал дабл-трэком или наложить еще какие-то гитарные партии вдобавок к сырым проигрышам, которые уже были поверены пленке; он напоминал лидеру Nirvana, что его кумир Джон Леннон так делал – и ничего.

Когда телеканал MTV придумал пригласить ансамбль на запись акустического концерта в студии, телепродюсеры были очень разочарованы решением Кобейна не играть многие хиты, а вместо этого сосредоточиться на каверах, менее известных песнях, а также позвать на правах специальных гостей никому особо не известную в то время группу Meat Puppets. Он вообще всячески болел или, как сейчас сказали бы, «топил» за тех, кто по той или иной причине не попадал в мейнстримное большинство – сделал себе татуировку с логотипом инди-лейбла K Records, ходил в майке психически нездорового музыканта-аутсайдера Дэниэла Джонстона, а его любимым персонажем-селебрити всегда была известная в прошлом актриса и телеведущая Фрэнсис Фармер, страдавшая алкоголизмом и целым букетом психических заболеваний. В честь нее Кобейн и его жена Кортни Лав назовут свою дочь, а Кортни к тому же проведет свадебную церемонию в платье, ранее принадлежавшем Фармер (сам Курт в этот день наденет лишь пижаму). Согласитесь, это очень важный штрих к портрету – хотя, справедливости ради, без зазнайства у Кобейна тоже не обошлось: группа чуть не распалась после того, как он потребовал переписать договор с лейблом так, что ему как основному автору теперь перепадала львиная доля роялти, и, более того, распространить действие нового соглашения и на предыдущие записи Nirvana.