Анна Сергеева-Клятис - Повседневная жизнь Пушкиногорья

Александр Сергеевич, только что выпущенный тогда из лицея, очень его полюбил, что, однако, не помешало ему вызвать Ганнибала на дуэль за то, что Павел Исаакович в одной из фигур котильона отбил у него девицу Лошакову, в которую, несмотря на ее дурноту и вставные зубы, Александр Сергеевич по уши влюбился. Ссора племянника с дядей кончилась минут через десять мировой и… новыми увеселениями да пляской, причем Павел Исаакович за ужином возгласил, под влиянием Вакха:

Дядя тут же, при публике, бросился ему в объятия» [15] Павлищев Л. Н. Из семейной хроники: А. С. Пушкин. М., 2000. С. 52–53. .

Мемуары Л. Н. Павлищева биограф Пушкина В. В. Вересаев назвал «чудовищно недобросовестными». Возможно, и в этом эпизоде содержится путаница: племянник спутал двух дядей поэта — вместо Павла Исааковича в первоначальном варианте воспоминаний фигурировал его младший брат Семен [16] «Записки об А. С. Пушкине» были составлены Л. Н. Павлищевым по просьбе первого биографа поэта П. И. Бартенева и вошли в подготовленный им в 1885 г. сборник «К биографии А. С. Пушкина»; впоследствии Павлищев переработал свои воспоминания и издал их отдельно с исправлениями в 1890 г. («Воспоминания об А. С. Пушкине»). Некоторые исследователи считают более достоверным первый вариант мемуаров, некоторые — второй. . Но для нас это не столь существенно — важнее атмосфера семейных отношений потомков Абрама Ганнибала. «С. И. Ганнибал, — пишет Т. Ю. Мальцева, — отличался такой же веселостью и хлебосольством, как его братья Павел и Петр. Очевидно, когда они летом приезжали в Псковскую губернию, к ним присоединялся их младший брат Семен, и эта троица была неразлучной и стала олицетворением знаменитой „ганнибальщины“. Не случайно Л. Н. Павлищев даже путает Семена и Павла Исааковича между собой в своих воспоминаниях» [17] Мальцева Т. Ю. Ганнибалы и Пушкин на Псковщине. С. 108. . Самый эпизод вызова на дуэль и бурного примирения, очевидно, все же имел место в истории семьи и кажется весьма характерным для этих наследников африканской крови.

Дорога, ведущая из Михайловского в Петровское, куда ездил Пушкин навещать своих родственников, завершалась длинной березовой аллеей. Когда-то эти два имения составляли единое владение Абрама (Ибрагима) Петровича Ганнибала, и березы были высажены специально среди сплошных сосен, чтобы выделить подъезд к дому. Большое имение с 37 деревнями и 569 душами крепостных прадеду поэта было пожаловано «в вечное пользование» императрицей Елизаветой Петровной в 1742 году в память тех заслуг, которые оказал генерал-майор А. П. Ганнибал ее царственным родителям. Разделено имение было после смерти легендарного арапа между его сыновьями. Петровское досталось Петру Абрамовичу, а Михайловское — Иосифу (Осипу) Абрамовичу, потом перейдя в наследство его единственной законной наследнице — дочери Надежде Осиповне, матери поэта.

В 1817 году, когда Пушкин впервые посетил родовую вотчину, центром жизни было, несомненно, Петровское, где царили прямые потомки «Арапа Петра Великого» со своими чадами и домочадцами. В Петровском жил раньше и сам Абрам Петрович Ганнибал, который достиг мафусаилова возраста и умер в 93 года за восемь лет до рождения своего гениального правнука. Так что когда Пушкин писал:

он имел в виду, конечно, Петровское. В Михайловском постоянно никто не жил, там хозяйничали нанятые владельцами управляющие — как потом выяснится, далеко не всегда удачно, а зачастую и злоупотребляя своей властью; семья Пушкиных только изредка приезжала в имение.

Петровское, главная усадьба в имении, было организовано в соответствии с эстетическими законами эпохи. По распоряжению хозяина, П. А. Ганнибала, там был разбит регулярный французский парк, состоящий из искусственно высаженных лиственных деревьев — вопреки природе этих земель, покрытых сосновыми лесами. Парк пересекала главная липовая аллея, ведущая к живописному озеру. У него два названия: исконное, видимо финское, — Кучане, и приобретенное от имения — Петровское. Это одно из самых больших озер этого края площадью около 2 квадратных километров. На противоположных берегах его находились и два ганнибаловских имения: Михайловское и Петровское; повсюду, насколько хватал глаз, раскидывались густые сосновые леса. Теперь часть лесов вырублена, но лес Михайловского сохранился. У самого леса, на берегу озера, возвышается высокий холм, носящий таинственное название Змеиной горы. Народное предание связывает с этой горой легенду о прилетавшем на нее раз в году огненном змее — предание, наверняка известное Пушкину. За лесом виднеются постройки Михайловского, а еще дальше — села Тригорского, которое никогда не входило в имение Ганнибалов. Примерно на полпути из Михайловского в Тригорское пролегала граница «владений дедовских».

Парк Петровского получил свое окончательное воплощение при сыне Абрама Ганнибала Петре. Разбивка парка — дело долгое, часто оно растягивалось на несколько поколений. Обширный парк, появившийся в усадьбе не раньше 1786 года, и по сей день сохранил строгие геометрические формы. Центральную липовую аллею пересекают три другие, разбивающие парк на ровные квадраты: большая, аллея карликовых лип и дубовая. В густых аллеях даже в самые солнечные дни тень и прохлада, на площадках между ними, наоборот, солнце. Так достигался в эпоху русского ампира эффект уподобления природных или городских ландшафтов внутреннему помещению дворцов: аллеи образовывали полутемные коридоры, площадки напоминали парадные светлые залы. Особенно тенистой и густой была аллея карликовых лип, очень широкая, но все равно плотно закрытая как от дождя, так и от солнечных лучей сплетенными ветками лип, специально подстриженных так, чтобы образовать естественную аркаду. О липовых аллеях Петровского Пушкин упомянул в уже цитированном стихотворении о прадеде:

Пушкин во время своих первых приездов в Петровское застал парк в его первозданном художественном виде, когда он еще не успел зарасти, все в нем было открыто и строго очерчено. Забегая вперед, скажем, что парк Михайловского был полной противоположностью — поскольку в имении не жили постоянно, то и за парком тщательно не следили. К моменту первого приезда в усадьбу Пушкина парк практически слился с окружающим его лесом.