Мишель Сапори - Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты

Бертен тоже была вынуждена ездить за границу чаще, чем обычно, чтобы отделаться от устаревшей одежды, изготовленной для двора, и добиться выплаты задолженностей от своих иностранных клиентов. Все торговцы туалетами поступали так же. Пьер Ибер через двадцать пять лет написал, что он отправлялся искать «оплаты своих счетов, которую беды века сделали невозможной. Я не мог даже во время своих частых путешествий в Германию пристроить большую часть своих изделий, изготовленных для двора, которые у меня все еще оставались». Из Майнца он обеспечивал связь между Бертен и «Великим Моголом», перевозя наличные деньги и ценности.

Превост, торговец перчатками, и Жан Пьер Мессен, ювелир королевы, бывший субарендатор Розы в доме № 13 на улице Ришелье, — делали то же самое во Франкфурте.

В этот период росло количество пасквилей против королевы и ее модистки. Некоторые были относительно умеренными, как тот, что был написан неким Прюдоммом («Честным человеком»), который еще не стал одержимым хулителем Марии Антуанетты: «Нынешнее украшение весьма элегантно, с этим нельзя не согласиться; но не будучи крайне необходимым, не желая исключать изящество и хороший вкус, можно было бы пожелать большей благопристойности» [116] Преступления французских королев с начала монархии до смерти Марии Антуанетты. Париж, Лион: Прюдомм Старший, 1791. .

В других — клеймились грядущие излишества, и мадемуазель Бертен названа «отвратительным существом, за которую Мария Антуанетта не раз платила долги» [117] Частная жизнь Шарля Филиппа Французского, бывшего графа д’Артуа, брата короля. Турин, 1790, с. 28. .

В последние месяцы 1790 года подрыв доверия к ассигнациям и дефицит наличных денег привели к тому, что луидоры, экю и су поднялись в цене и появились ростовщики, которых возненавидел народ. Распространялись буклеты, обвиняющие Бертен, а также Неккера или кардинала Роэна в членстве в ростовщическом банке: санкюлоты предполагали, что они причастны к игре на бирже, и ей было от чего зашататься.

Прюдомм ужесточил тон и снова опубликовал пасквиль, в котором встречается уже такой пассаж: «(…) нам достаточно обречь на проклятье в грядущих веках персонажей, агентов и соучастников личных преступлений жены „гражданина Капета“: …Бертен, изготовительницу модной одежды, парикмахера Леонара, Безанваля, Кампена и Балена, Бретей и Тьерри, Клюньи и Калонна… Покровительства всем этим низким лакеям достаточно, чтобы служить свидетельством нравов их хозяйки, а также указывает достаточно причин огромного дефицита, который толкнул французский народ на крайности».

Роза Бертен в этот период находилась то за границей, то в Париже. Вероятно, она из осторожности опасалась возвращаться во Францию: торговля модными изделиями в глазах революционеров олицетворяла производителей роскоши, продажных и развращающих людей. Мадемуазель Бертен была причастна в некоторой мере к транжирству общественных средств, о чем писалось в 1790 году в «Газете революций в Европе»; ее магазин «в глазах народа являлся выходным отверстием, через которое вытекает королевская казна» [118] «Газета революций в Европе». Невшатель, Типографское общество, 1790, т. 11–12, с. 130. . Она первая среди торговцев модными изделиями могла стать объектом народного гнева, поэтому ей было чего опасаться и от чего стремиться укрыться.

Однако она колебалась окончательно эмигрировать, хотя отчетливо сознавала надвигавшуюся опасность. Бертен регулярно посещала Тюильри, и королева, которая становилась все более одинокой, порой даже использовала свою модистку как политического курьера и посредника. Граф д’Антрег, глава контрреволюции на службе у графа д’Артуа [119] Будущий король Франции Карл X, кузен Людовика XVI. , убежденный, что Мария Антуанетта больше всего боится того будущего, которое может принести ее кузену спасение монархии, проявляет осторожность. «Королева, — пишет он 3 августа 1791 года, — и дня не проводит (sic), чтобы не вести переговоры, заставляя свою модистку мадемуазель Бертен разносить ее маленькие записки, предложения и некоторые высказвания» [120] Письмо графа д’Антрега к Лас Казас, процитированное Ж. Шомье. Сеть д’Антрега и контрреволюция, 1791–1793 годы. Париж: Плон, 1965, с. 73. . Племянник мадемуазель Бертен, Николя Бертен, тоже держался поблизости от королевской четы: с 1788 года он был конным стрелком во 2-м полку, а в 1791 году стал военным в свите короля и охотно выступал в конной гвардии Людовика XVI [121] Историческая служба военного архива. 2YE, папка 315, досье Николя Бертена. . Защищая своего короля, он был дважды ранен: первый раз в день демонстрации 20 июня 1792 года и второй — 10 августа 1792 года [122] Эти даты ознаменовали падение монархии. 20 июня 1792 была организована демонстрация с целью оказать давление на короля. Во дворце, наводненном демонстрантами, король вынужден был надеть фригийский колпак санкюлотов и выпить за здоровье нации, но отказался утвердить декреты и вернуть министров. 10 августа 1792 года около 20 тысяч национальных гвардейцев, федератов и санкюлотов окружили королевский дворец. Штурм был недолгим, но кровопролитным. Король Людовик XVI вместе с семьей укрылся в Законодательном собрании и был низложен. .

Летом 1792 года Мария Антуанетта в отчаянии поручила Леонару стать ее курьером к Ферзену [123] Граф Ферзен (1755–1810) — шведский дипломат и военачальник. После Французской революции и эмиграции многих членов королевской фамилии за границу Ферзен становится одним из ближайших советников Людовика XVIи Марии Антуанетты. , так что парикмахер передавал графу, который тогда находился в Брюсселе, письма и записки, зашифрованные или написанные симпатическими чернилами. Мария Антуанетта использовала свои шляпы, чтобы спрятать в них секретные донесения для отправки за границу.

Месье Леонар

Революция набирала силу, и королевской модистке все труднее становилось ездить за границу, несмотря на чрезвычайный закон об эмиграции, который позволял негоциантам, «заведомо известным» в этой профессии, совершать путешествия за границу по делам своей коммерции, а потом свободно возвращаться во Францию, при условии, что они оправдывали свои поездки подлинными сертификатами. 28 июня 1792 года комиссар полиции отделения Бютт-де-Мулен выдал мадемуазель Бертен паспорт № 1667 под честное слово Шарля Жана Солдато и Люка Жозефа Шарля Коррацца, которые выступали гарантами того, что она совершает путешествие исключительно по делам и ни в коем случае не с намерением эмигрировать. Солдато — бывший бакалейщик, известный апельсинами из своего сада на Мальте, виноторговец, хозяин гостиницы, кулинар и ресторатор с улицы Ришелье, ставшей улицей Закона, то есть сосед мадемуазель Бертен (он жил в доме под номером 1241, а она — в доме 1243, прежде № 26). Коррацца — владелец кафе в доме номер 12 по улице «Дом Равенства», как после революции стали называть Пале-Рояль. Его заведение превратилось в политический клуб, место сборищ монтаньяров [124] Монтаньяры (фр. Montagnards — люди на вершине, горцы) — политическая партия, образовавшаяся во время Великой французской революции. С открытия Законодательного собрания 1 октября 1791 года монтаньяры занимали верхние ряды левой стороны, откуда и произошло название их партии — «вершина», «гора» (фр. la montagne ). . Они встречались здесь по вечерам и обсуждали государственные проблемы, попивая пиво или пунш. Обычные смутьяны, такие как огромный маркиз Сент-Юрюж, «генералиссимус санкюлотов», громовым голосом проповедовавший мятеж в своем привилегированном квартале Пале-Рояль, чувствовали здесь себя хорошо. Впоследствии, во времена Террора, именно на выходе из кафе Коррацца сторонник Дантона Сент-Юрюж будет арестован и заключен в тюрьму, откуда, вскоре отпущенный, он тотчас же вернется в свое любимое кафе. В эти необыкновенные времена Коррацца, итальянец по происхождению, был не только хозяином кафе, но также служил секретным агентом Святого престола.