Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

В-третьих, в многоэтничной Венгрии эта трансформация в большой степени характеризовалась стремлением мадьяризированных представителей других этносов – в первую очередь евреев, но также и немцев, и славян – занять позиции социального, экономического или интеллектуального лидерства (что впоследствии, после падения Двуединой монархии в 1918 году, приведет к тяжелейшим социально-политическим конфликтам). После 1848 года, в первые десятилетия венгерского капитализма, можно наблюдать возникновение все более четкого функционального разделения между прочно укоренными, но приходящими в упадок старыми элитами и формирующимися новыми. Представители аристократии сохраняли свое влияние в политике, а заметная часть мелкого дворянства заняла позиции в бюрократии на местном или национальном уровне, в то время как образованные представители новой предпринимательской буржуазии и среднего класса, в основном еврейского или немецкого происхождения (врачи, юристы, инженеры, архитекторы, ветеринары, фармацевты, журналисты и др.), стали играть важную роль в рыночной экономике.

Настоящее исследование может ответить (в той мере, в какой это позволяет имеющаяся просопографическая информация) только на вопрос об образовательных стратегиях дворян из Венгрии, ехавших учиться за пределы Венгрии. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы дополнить наши данные сведениями об образовании на территории самой Венгрии – в университетах, юридических академиях и профессиональных училищах. Хотя наша команда исследователей обработала уже почти все имеющиеся в архивах учреждений просопографические данные по студентам и выпускникам венгерских высших учебных заведений с 1870‐х годов до 1948 года (коммунистической реформы высшего образования) [231], наш список дворян неполон, поскольку указания на дворянский статус в источниках часто отсутствуют. Остается надеяться, что продолжающееся исследование Ласло Сеги по выявлению и идентификации венгерских студентов в период с 1526 по 1870‐е годы даст более надежные результаты и в этом отношении.

XIX столетие было временем постепенного объединения национальных государств во всей Европе, однако процесс, приведший Италию к воссоединению, был особенно извилист. Изменения в положении аристократической элиты внутри новой государственной структуры являются важным фактором в определении политических последствий тех трансформаций, что произошли в социальной, юридической и территориальной сферах итальянской жизни, а новые механизмы вхождения в эту страту общества или исключения из нее можно проследить внутри только что установившегося нового национального контекста [232].

Эта историческая специфика побудила итальянских ученых сосредоточить свое внимание на вопросах образования и институциональной организации и рассматривать профессиональное обучение прежде всего с точки зрения идентичности. Как следствие, транснациональным измерением, прочно укорененным в традициях Просвещения, зачастую пренебрегали, хотя оно повлияло на развитие современного западного сообщества, появившегося в результате сочетания разных культурных традиций [233].

Исходя из этого, целью данной работы является изучение либерального образовательного проекта, направленного на то, чтобы сделать публичную сферу доступной женщинам, принадлежавшим к новому правящему классу. Таким образом, узаконивалась их активная роль в обществе в период радикальных перемен. Основной интерес данного исследования состоит не столько в простом описании некоего учебного заведения, задачей которого было предоставить девочкам из высших классов доступ к современному и инновационному образованию. Цель этой работы состоит скорее в изучении того, как из взаимосвязи образовательного метода и социального планирования, заимствованных южноитальянской аристократией из буржуазной культуры образованных профессиональных кругов, возникла внедренная в Неаполе – одном из главных городов только что созданного Итальянского королевства – интеллектуальная и политическая модель целой группы учебных заведений.

Наиболее прогрессивная городская элита, взращенная реформизмом XVIII столетия и впоследствии подвергнутая преследованиям по политическим мотивам, все-таки продолжала сохранять свое влияние в столице государства Бурбонов в первые десятилетия XIX века. Ее значение и возможности значительно снизились в результате реакции правительства на волнения 1821-го и окончательно сошли на нет после 1848 года. Многие представители этой элиты, которых заставили уйти в почетную «отставку», теперь находились в поисках новой модели политической интеграции; таким образом, филантропическая деятельность стала одним из главных инструментов для обретения новых позиций в наиболее влиятельных общественных кругах.

Следуя в русле последних историографических исследований, плодотворно сочетающих институциональную историю с изучением социального взаимодействия правящих кругов, можно с уверенностью утверждать, что в длительной перспективе в объединившейся Италии деятельность женщин из аристократических кругов в тех областях, которые сегодня называют социальной помощью и образованием, вне рамок традиционного патронажа превращалась в важный фактор контроля за стабильностью в обществе и обуздания социального недовольства [234]. Такая переориентация предоставила им возможность взять на себя решающую роль в укреплении политических позиций их семей в только образовавшемся королевстве.

Прослеживая эволюцию целой сети титулованных семей – части правящих кругов Неаполя, объединенной с профессиональными сообществами и мелким провинциальным дворянством, при этом тесно связанных с космополитической традицией европейской элиты и отстраненных от участия в военной и патриотической деятельности, мы предлагаем проанализировать начинания нескольких женщин, принадлежавших к старой аристократии. Используя свои связи в узких кругах, под контролем которых находились стратегические направления политической и общественной жизни, свое элитарное образование и родственные отношения, эти аристократки, в унисон с политикой Бурбонов, а позднее – Савойской династии, отстаивали свое давнее положение в обществе, развивая профессиональную программу для девочек из родовитых семей юга Италии [235].

На протяжении всего Нового времени благотворительные заведения контролировались аристократическими семьями и церковными иерархами и традиционно считались подходящими сферами общественной деятельности для женщин знатного происхождения. Несмотря на то что филантропическая направленность этих организаций постепенно затеняла значимость классовых разграничений, превращаясь в инструмент политического и социального планирования, они были полигоном для поиска компромисса между новыми правящими классами и местным истеблишментом новообразованного Итальянского королевства. Переход от общественного служения к культуре гражданского общества стал переходом к специальному обучению и профессиональной эволюции социальной работы, открыв знатным женщинам неожиданно плодотворную сферу деятельности для внедрения новых идей в образовании [236].