Андрей Тропилло - Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим

«…Drink together! Right now! Over me…» На балконе Мешиковского дворца

Тем временем сэр Пол возвратился к креслу, заглянул под него, посмотрел там-сям, в общем, «кемска волост», флейта тю-тю. Я попросил Маккартни не волноваться, что наверное флейта куда-то закатилась, и мы её обязательно сыщем. Пол очередной раз окейкнул, но флейту тогда так и не нашли. Умчался наш подданный Её Величества в окружении дружной русско-британской охраны на лимузине без флейты.

Потом мы выяснили, кто украл: момент этот случайно был запечатлён на репортажную камеру! Вечером того же дня мы с грустным видом смотрели по ящику новости про то как золотые ножки легендарного ливерпульца топчут невскую землю, и тут наш грустный вид сменился на изумленный, когда мы узрели на голубом экране Сидорова с флейтой, трущегося позади Маккартни.

Пол играет на дуде

Пошли к Сидорову домой, он давай причитать, что мол «да вот, дескать, взял инструмент, потому как побоялся, что ценная вещь пропадёт, для сохранности принёс её к себе домой, положил на полочку аккуратно, и тут ту флейту у него неожиданно украли, и он до сих пор не знает кто». В общем, мне пришлось заказать вторую точно такую же флейту, только на сей раз я попросил сделать её для левши. Флейту изготовили, Антея Ино улетела с ней в город Лондон и вручила сэру Полу. Потом у него вышла пластинка, на которой он написал, что в записи использована флейта, подаренная ему детьми из Санкт-Петербурга.

— Френдз, кто флэйта спьёр? — Мы не бгали!

Когда Валентина Матвиенко открывала встречу с великим куплетистом, она торжественно произнесла:

— Сегодня, дорогие наши петербуржцы, мы, муниципалитет Петербурга, решили сделать вам большой и интересный подарок: привезли живого сэра Пола Маккартни!

И все радостно зааплодировали.

Но северный ветер — мой друг, Он хранит все, что скрыто. Он сделает так, Что небо станет свободным от туч, Там, где взойдет звезда Аделаида. Фото Ирины Кузнецовой (Линник), 1980-е

Она считала, что я Святой Пётр и у меня имеются ключи от рая. Всем говорила, что я являюсь мужчиной её мечты. Но Линник много с кем амуры водила, в молодости была писаная красавица, а за два дня до смерти её побил молодой любовник, двадцатишестилетний. Ира была 59 года рождения.

Дед её был академиком, физик-оптик, перед войной разрабатывал оптические прицелы для винтовок, почти сто лет прожил. Дядька её был великий математик, тоже академик. До сих пор проводятся конференции его имени, приезжают математики из Америки и Европы. Оба деда похоронены на мемориальном кладбище в Комарово, там же лежит её бабушка Линник. Её мама была профессором искусствоведения, работала в Эрмитаже. Отличилась она тем, что в различных музеях страны сумела отыскать подлинники Рембрандта, Босха и др. Маму похоронили на Северном кладбище, туда же был подхоронен и Иркин прах. Не дали мне родственники распылить её прах из ружья над Щучьим озером, как мы с ней однажды договорились, рассуждая о том, как каждый из нас хотел бы быть похоронен.

В квартире Ирины Линник на Васильевском острове. Слева направо Иван Воропаев, Ирина Линник, Александр Стальнов, Всеволод Гаккель, Александр Башлачёв. Фото Алексей Ливерпулец Родимцев, 1987

В начале 80х, когда все ещё были шибко бедные, у неё дома стоял рояль, и каждое лето там постоянно проживала бОльшая половина всей питерской рок-тусовки. Правильнее было бы сказать, что всё время там тусовались все. Кроме того, у нее была дача от деда-академика. Раньше академикам давали дачи по пол-гектара, такие нормы были. На участке пятьдесят соток кроме дома стоял гараж, в котором можно было жить, баня и домик для гостей, в котором постоянно варили винт и прочие наркотики. Затем одна из девушек, которая варила, сгорела вместе с этим домиком.

За то время, пока Ирка там жила, на этой даче погибли пять человек, в том числе её сын. Был ещё молодой человек, который объелся псилоцибиновых галлюциногенных грибов и бросился под поезд. Грибы такая штука, они открывают твоё истинное «я«. Кому-то их принимать в принципе можно в терапевтических целях, а у кого-то башня привязана не крепко, может и срубить. Ирке было всё можно. У неё на участке росла сортовая конопля выше двух метров, за которой она заботливо ухаживала: пропалывала и поливала. Потом её курили все целый год. Сколько она бы не выпила, сколько бы травы ни скурила и чем бы она ни укололась, сознание работало всегда. Её никогда никуда не заносило, психика у неё была гранитная. Я считал её белой колдуньей, потому что когда она начинала танцевать, вызывала собой ветер. И «Северный ветер мой друг» Борька написал именно про неё.

Дача Линник в Комарово, Курортная, 25. Вид с калитки. Фото с Гуглкарт, 2013

Она любила сильно выпить, её любовником был и Александр Башлачёв — он прожил погода у неё на даче. Федя Чистяков тоже был в рядах её любовников, но под конец увидел в ней основное исчадие ада. Федя жил неподалёку, в Зеленогорске на улице Ленина. Пел: «Я живу на улице Ленина, меня зарубает время от времени». И вот однажды Ирка перестала ему давать, когда он к ней домогался, и в итоге, его «зарубило», и от чистой ревности он схватил нож и попытался её зарезать. Она защищалась рукой, но он успел перерезать ей два сухожилия на правой руке и полоснул ножом по груди, сделав кровавый надрез. Соседи вызвали ментов, а Федю, услышав мотив его покушения про исчадие, посадили в дурдом СИЗО «Кресты«. Там, на плотной психотропной терапии Фёдор познакомился с Иеговой и стал его свидетелем. Сойти с ума на Иркином зелье было не трудно.

Обложка альбома «Небо и Земля» оформления Ирины Кузнецовой. На картинке — избушка Бабки-Ёжки, шесть черепов по забору развешано, вокруг соответствующая растительность

Много кто там проживал наездами несколько лет, да и кто только там не жил! Это был клуб, в котором каждому предоставлялась возможность спать, есть, пить алкоголь или принимать столько наркотиков, сколько надо, без ограничений. Её дом был прибежищем различных музыкантов, поэтов, художников, она очень хорошо разбиралась во всех видах искусства, великолепно знала английский язык и несколько лет проработала в Лондоне референтом Севы Новгородцева. Писала ему материалы, которые он зачитывал по радио, отлично разбиралась в музыке, но Битлз не любила. Любимой группой у неё была The Meteors.