Андрей Тропилло - Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим

Дача Линник в Комарово, Курортная, 25. Вид сбоку. Виден гараж . Фото с Гуглкарт, 2013

На своём хозяйстве Ирка Линник разводила коз. Они паслись на соседских участках, и соседи этих коз травили. В отдельном домике у неё была обсерватория, которую построил её дед оптик, со сдвигающейся на роликах крышей. Там стоял полуметровый в диаметре телескоп-рефрактор, который потом украли, и в этом то домике Ирка и держала своих коз.

Ирина Кузнецова. Фото из «Дайте дозреть конопле!», 2010

Ирка развела много кошек и собак; последнее время я ездил к ней раз в неделю и мы вдвоем мотались в Зеленогорск за кормом для этих животных. Покупали крупы, рыбные консервы, в общем, я был вынужден это делать регулярно. В ответ Ирка заставляла стол ворованной водкой, которую ей постоянно приносили по дешёвке, очень хорошей. Ирка отлично рисовала и за мою жизнь оформила мне несколько пластинок, включая двойной альбом «Небо и Земля» БГ и последнюю пластинку ZOOпарка с моим участием. Вообще, если бы Ирки не было, вся ленинградская рок-музыка выглядела бы по другому, и, скорее всего, была бы немного о другом. Мне её будет очень сильно не хватать.

Если ехать на электричке из Питера в Зеленогорск, сразу после Комарово слева видна большая песчаная осыпь, а на ней стоят три дерева. На высоте метров десяти остатки снайперского помоста после финской войны. Там на высоте лежали финские снайперы, и эти помосты были врыты так хорошо, что до сих пор стоят. Над этим помостом висит огромный портрет Ирки. Её взгляд направлен прямо на дорогу и дом, в котором она жила.

Курёхин предсказывал большое будущее группе «Кино», хотя предпосылок к этому в начале творческого пути у Цоя не было. Витя выглядел скромным, молчаливым пареньком с восточной внешностью, был отстраненным потому что рокеры в восьмидесятые его презирали. Тот же Макаревич, с которым я продолжал общаться, часто говорил: «Тебе не стыдно? Зачем ты с ним возишься! Ладно, Боря — гений, а Цой то этот тебе для чего?!». В рок-клубе на Рубинштейна любить «Кино» считалось о ч е н ь плохим тоном.

Брюс Ли (англ. Bruce Lee); детское имя — Ли Сяолун (кит. 李小龙, англ. Li Xiao Long, рус. Маленький Дракон), взрослое имя — Ли Чжэньфань (кит. 李振藩, англ. Lee Jun Fan); 27 ноября 1940, Сан-Франциско — 20 июля 1973, Гонконг)

В.Цой. Нецке. Дерево. 1983

В школе Цоя дразнили чукчей, гопники постоянно на улице приставали. Наверное поэтому Витя страстно увлекался фильмами с Брюсом Ли. Он всегда хотел быть героем и считал, что одной крови с актером. Мог смотреть эти фильмы по 10, 20 раз, постоянно показывал сцены оттуда.

Поддерживали Цоя всего несколько человек, в том числе Боря Гребенщиков. Остальные «Кино» долго не замечали и игнорировали. Борис везде пропихивал «Кино», хотя группу не хотели брать на фестивали. Я тоже защищал Цоя на худсоветах, говорил, что его нужно записывать, это городской романс, фольклор, такая форма песенная, которая может быть спета в подворотне под гитару. Борис постоянно советовал Вите в студии что да как делать, музыканты «Аквариума» участвовали в записи альбомов «Кино». БГ даже выступил саунд-продюссером «Начальника Камчатки». Мы вложили в Витю много сил и энергии, но все равно, нашей любви и заботы для счастья Цою явно не хватало. Он мечтал об огромной аудитории, о стадионах, чтобы его обожали миллионы.

В.Цой. Нецке. Дерево. 1982

— Знаешь, — как-то объявил Цой, — я бы хотел, чтоб меня любили не за песни, а за то, что я просто есть.

Я улыбнулся. Это же я годом ранее привел Вите цитату из Ницше о том, что из всех героев в истории есть всего 12 человек, которые важны не тем, в чем они участвовали, а сами по себе. И вот он тоже захотел стать героем, важным сам по себе, и стал для этого готов на все!

От этого Витиного желания песни «Кино» постепенно попсовели. «Мы ждем перемен» он сотворил на потребу публике, после провала с лирической программой на фестивале рок-клуба. Из Цоя вдруг полез «несокрушимый» брюслиечный героизм, и, наверное, с точки зрения стратегии это было правильно. Но «Звезду по имени Солнце» я слушать уже не смог, хотя народ был от нее в восторге. На вопросы «как тебе?», я махал рукой со словами: «Витя переборщил с просмотрами фильмов Брюса Ли».

В.Цой. Нецке. Дерево. 1984

И, наконец, в какой-то момент, году в 1985-м, Цой вдруг сильно изменился, даже смеяться по-другому стал. Он вел себя так, будто его непрерывно снимают на пленку. А с появлением в витиной жизни Юрия Айзеншписа, ситуация пришла к своему логическому завершению: рокер стал поп-исполнителем. Цой уехал в Москву, к гражданской жене Наташе Разголовой, и мы практически потеряли связь. Тогда он для меня и «умер».

Я любовался Цоем, когда он лепил из пластилина. Музыкантом он был нулевым, но тексты писал неплохие. Особенно про то, как их однажды загнали от реставрационного ПТУ, где Витя и освоил искусство производства поделок, в совхоз «Детско-сельский» собирать огурцы. Стояла мокрая осень, поле было глиняным, почва вязкая, а собираемые «реставраторами» огурцы были покрыты ровным слоем серой глины. Огурчики сияли на солнце металлическим блеском и вдохновили Цоя написать песню. Может быть это был один из самых оригинальных рок-н-ролльных текстов той поры.

В.Цой. Пепельница. Дерево. 1980–1982

Но лучше всего у Цоя получалось, конечно, рукоделие. Цой хорошо лепил, рисовал и резал по дереву. Вся его квартира была завалена разноцветными листами, скульптурками и поделками. Витя сделал на день рождения Майку Науменко чудесную резную деревянную пепельницу в виде большой ступни, на которой вместо пальчиков маленькие залупленные хуи. Я умолял Майка:

— Подари!

— Нет, не могу, мне Цой подарил. Да зачем тебе то, ты ж не куришь?