Андрей Тропилло - Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим

Таким образом Ленинград получил возможность самостоятельно выпускать винилы без участия Москвы. С этого момента моя дружба с ВСГ закончилась сама по себе. И одновременно я стал искать оборудование для производства компакт-дисков, потому что винил совершенно заслуженно стал отходить на второй план. Честно говоря, весь этот виниловый бум сегодняшнего дня, поверьте, пустые разговоры. По большому счёту, можете верить физическому производителю — винил был, есть и остаётся полным говном. Звучит плохо. В 70-е годы на Западе были супер мастера, которые умели по-настоящему правильно точить резцы. Тогда к виниловому производству относились как к искусству. А сейчас винил производится с цифровых оригиналов. В наше время не могут сделать нормальные пластинки Beatles, потому что плёнки все были оцифрованы и сожжены. Сейчас сделали супер записи с немецких синглов, потому что немцы оригиналы сохранили, а англичане на своих Abbey Road и EMI уничтожили всё. Поэтому сегодняшние винилы — это то же самое, что Тропилло печатал фирму с компакт-дисков в 90х. Сейчас делают копию на 24 бита и режут мастер — что, запись от этого станет лучше? — Не станет.

И я начал производство компакт-дисков на других заводах в Чехии, Финляндии, Германии и Швеции. Когда «Русско-немецкая музыка» приказала долго жить, всё оборудование мы продали обратно немцам, а гальваническое оборудование Ленинградской «Мелодии» было продано чешским заводам, которые и сегодня исполняют заказы из России. Первым 30 пластинкам мастера я заказывал на Sonopress. Это были как раз те самые записи разных Deep Purple якобы «по трансляции». Надо сказать, никакие авторские права значения не имели. Ни один завод на Западе ни разу не завернул нам заказ по причине отсутствия прав на издание. Просили тупо подписать бумагу о том, что права эти есть безо всякой проверки. Плати деньги, забирай тираж и вали. Однако делать мастеринг на Западе было совсем неудобно и дорого, поэтому в конце концов я приобрёл в Голландии систему Firetrack, которая записывает программу на большой сидиар, диаметром 145 мм, который потом после гальванической печати обрезался до стандартного размера CD.

Ярославльский бэнд 1981. Слева-направо: Сергей Панасенко, Влад Макаров, Александров Александров (Фагот), Виктор Мельников (бас), Ефим Барбан, Игорь Бутман, Элеонора Шлыкова (ф-но), Сергей Курехин, Сергей Беличенко (уд.), Петрас Вишняускас (саксы), Александр Мездриков

В Москве джаз развивался после войны менее интенсивно, чем в Питере. В Питере, в целом, и джазовые концерты случались чаще, и много концертов, которые здесь бывали, не проходили в Москве. Питер был недо-столицей, поэтому здесь позволялось больше, также сказывалась близость к Таллину, где начиная аж с 49 года проходило много джазовых фестивалей. Наш ленинградский рок получил первый импульс от авангардного джаза, но джаза нетрадиционного — типа жевания бумаги и скрежета электробритвой. Это с одной стороны. С другой стороны из тех, кто составлял костяк ленинградского рока, было много джазистов по основным местам работы или призванию.

Курёхин — тот просто напрямую был связан со всеми основными джазистами: и музыкантами и корифеями. Его двоюродный брат, Артем Блох, будучи пианистом по образованию, переиграл с несчетным количеством джазовых исполнителей того времени. А сколько музыкантов ленинградскому року дал только один ансамбль Голощёкина! Даже в среде питерских музыкальных теоретиков все так или иначе были одновременно связаны и с ленинградским роком и с джазом. Понятно, что представители обоих направлений использовали друг-друга на разных этапах, поскольку задачи у них были разными, но взаимопроникновение было сильным, хотя об этом почти не упоминается.

Чекасин, к примеру, в то время был куда популярнее и известнее Гребенщикова. Назывался их проект «Русская Бомба». Они явили принципиально новый джаз, которого до них в стране не было. Это нетрадиционный джаз и никакого отношения к негритянскому джазу он не имеет. Но это звучало достаточно здорово. Борис, играя с Чекасиным, сразу становился на новый уровень. Чекасин играл однажды на студии Дома Пионеров в составе ГТЧ, тогда еще БГ пришёл с электробритвой. Мы записали где-то час, было весело. Но не успели мы всё свести в стерео, как умер внезапно Л.И.Брежнев, и по радио анонсировали минуту гудения в момент его погребения. Все заводы и автомобили должны были остановиться и гудеть хором минуту. Я как представил это себе, решил записать. Расставил несколько микрофонов и включил многоканальную запись. День был хмурым, дождливым, голова была тяжёлая, в общем, поставил я на магнитофон конкретно ту ленту, на которую писали «Русскую Бомбу». В итоге, на улице стоял густой туман, и он заглушил собой все звуки. Я записал 40 минут тишины, шум дождя и пару автомобильных сигналов, стирая в неведении полезный материал. Вообще с Чекасиным мы записали несколько пластинок, я ему записи отдал, он их где-то потерял, таким образом не удивлюсь, если со временем что-нибудь найдется.

Обложка пластинки Владимира Чекасина «Воспоминания»

Владимир Чекасин выступает на Ленинградском рок-фестивале под псевдонимом Валентин Пономарев. 1985

Чекасин имел больше отношения к Москве, чем к Ленинграду. И Валентина Пономарёва тоже. Трио Ганелин-Тарасов-Чекасин было скорее прибалтийское, чем столичное. А ленинградский рок родился по сути из авангардного джаза. Политическое место занял Макаревич, Боря Гребенщиков красил бороду в зелёный цвет, пел про Пурпурные снега, или вместе с джазменами, которые реально умели играть, жевал газету на микрофон и играл на гитаре электробритвой. Это был эпатаж, в котором участвовали все. Курёхину этого было мало, поэтому он и придумал свою Поп-Механику, когда в целлофановом пакете на штанкете спускали Эдуарда Хиля. Это было остроумно и весело, но к музыке это не имело никакого отношения. Чекасин очень неординарный музыкант, он умел играть на нескольких флейтах сразу, но Гребенщикова он учил скорее эпатажу, чем музыке. Когда тот на совместных концертах пытался музыкально импровизировать, Чекасин это немедленно прекращал и просил его взять вместо медиатора работающую электробритву, которой Боря возил по струнам, извлекая из гитары необычный скрежещущий звук. И у Курёхина, как оказалось после смерти, осталось весьма скудное наследие. Это стало хорошо видно, когда Алексей Айги аранжировал музыку Курёхина для современного симфонического оркестра. Не Чайковский, не Прокофьев и не Мусоргский, к великому моему сожалению.