Г Корф - Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе

В отличие от Макса Вебера Герберт Маркузе не чувствует себя ни идеологически, ни экономически связанным с господствующим классом. Поэтому отражение определенных кризисных явлений империализма является у него более четким и соединено со стремлением преодолеть эту систему. Но его критика не представляет серьезной опасности для империалистической системы, так как он, будучи идеологом мелкой буржуазии и отрицая реальные общественно-исторические законы, пытается увести революционные силы на иллюзорный «третий путь» по ту сторону капитализма и социализма, соединить буржуазию и пролетариат. Такая критика объективно способствует заблуждению. Она в конечном счете служит тому, чтобы вызвать революционное волнение, особенно среди мелкобуржуазной интеллигенции, и оградить ее от возможного перехода на классовые позиции пролетариата. Ее объективное воздействие направлено не на изменение, а на стабилизацию империалистической системы. Таким образом, критика капитализма Гербертом Маркузе не существенно, а лишь незначительно отличается от критики Макса Вебера; они в равной степени остаются в рамках буржуазного сознания.

[26]

Резюмируя предшествующие рассуждения, можно констатировать, что при всем различии как мировоззренческо-теоретических, так и теоретико-познавательных и методологических исходных позиций философская критика капитализма Максом Вебером и Гербертом Маркузе в принципе не достигает цели. Буржуазное или мелкобуржуазное сознание ставит для их мышления границы, которые на разном уровне, по существу, для них одинаково непреодолимы. Провозглашаемая ими теоретическая и социологическая основа с самого начала делает невозможным подлинно научное понимание сущности капиталистической системы, совокупности ее общественных отношений. Однако, как мы видим у обоих идеологов, это не исключает определенных верных частных выводов, особенно в отношении капиталистического механизма подавления и субъективно честной критики обстоятельств, признанных антигуманными.

Хотя Макс Вебер и Герберт Маркузе более или менее ясно отмечают кризисное состояние позднекапиталистического общества, хотя они умозрительно понимают и отражают доведенное до крайности упразднение индивидуальной свободы в этой системе, неизбежно встает вопрос об их отношении к социализму как единственной подтвержденной историей, реально возможной альтернативе. Здесь классовая ограниченность обоих мыслителей образует для них непреодолимые препятствия: как Макс Вебер, так и Герберт Маркузе не видят в социализме выхода из противоречий капитализма. Они отрицают его качественное отличие от капиталистической системы и клеветнически представляют его как «супербюрократизм», как «тоталитаризм», как «террористическую» систему.

Макс Вебер, еще до Великой Октябрьской социалистической революции блестяще подтвердившей правильность марксистской теории, считал возможным установление социалистического общественного строя. Правда, он видел в нем не решение противоречий капитализма, а, наоборот, обострение проблемы.

В основу своей теории социализма Макс Вебер кладет извращенное понятие социализма. Его «социализм» лишен своего классового содержания, диктатуры пролетариата, он ограничивается «все более широким исключением частного капитализма» [78] М. Weber, Gesammelte politische Schriften, S. 150. , «всевозрастающей "социализацией"» [79] Там же, стр. 141. и, следовательно, в действительности не выходит за рамки капиталистической системы. Такого рода «социализм» явился бы, по его мнению, результатом западного процесса рационализации, то есть прогрессирующей рационализации, растущей исчис-

[27]

ляемости производства, «снятия чар» с мира. Он не мог бы повлечь за собой никаких принципиальных качественных изменений в общественной структуре. Отчуждение, социальные причины которого лежат в отрыве производителя от средств производства, — вывод марксизма, действенность которого применительно к капиталистической системе Макс Вебер не отрицает, — при «социализме», по его мнению, не упраздняется, а усиливается, поскольку оно представляет непременное условие технического прогресса. В этом смысле социализм якобы не преодолел, а усилил процесс бюрократизации. «Усиливающаяся «социализация» неизбежно означает сегодня одновременно и усиливающуюся бюрократизацию» [80] Там же. , — пишет Макс Вебер, так как последняя является «формально наиболее рациональной формой осуществления господства» [81] М. Weber, Wirtschaft und Gesellschaft, S. 128. и, как таковая, «она сегодня просто необходима для потребностей управления (личного или вещественного) массами » [82] Там же. .

Как мы уже говорили, Вебер формализованно рассматривает бюрократию как «живую машину». Из этого свойства вытекает якобы ее нейтральность по отношению к общественным классам и формациям. Таким образом, бюрократия становится для государства и его экономики как в условиях капитализма, так и в условиях социализма «единственной вполне надежной неизбежной силой» [83] М. Weber, Gesammelte politische Schriften, S. 152. . Внутренне присущая ей рациональность, «потребность в постоянном, строгом, интенсивном и калькулируемом управлении» [84] M. Weber, Wirtschaft und Gesellschaft, S. 129. , по мнению Макса Вебера, принуждает и социалистическое общество к использованию бюрократической машины. Бюрократия в его глазах является нейтральным аппаратом, который «всякий рациональный социализм должен был бы просто воспринять и развить», ибо потребность в технически «хорошем» управлении «обусловливает судьбу бюрократии как ядра всякого управления массами" [85] Там же. .

В то время как в своей главной теоретической работе «Экономика и общество» Вебер проводит мысль о связи бюрократии и социализма в рамках якобы «свободного от оценок» анализа, в политических статьях он не делает тайны из своей личной антисоциалистической позиции. Здесь он клеветнически объявляет социалистическое общество «несвободным» обществом — несвободным, «потому что всякая борьба с государственной бюрократией бесперспективна и потому что нельзя призвать на помощь ни одной принципиально выступающей против нее и ее власти инстанции… Государственная бюрократия, если бы исключить частный капитализм, господствовала бы одна. Действующие в настоящее время наряду друг с другом и в меру своих возможностей друг против друга, следовательно, постоянно держащие друг друга под угрозой частные и общественные бюрократии слились бы тогда в единую иерархию. Подобно тому, как это было в Египте или в