Владимир Шадруский - Марк Алданов - комментатор русской классики

«Странные сближенья» наблюдаются между некоторыми сценами, впервые выстроенными Чеховым, и сценами алдановских произведений.

В романе «Пещера» есть эпизод, который очень напоминает эпизод из «Дамы с собачкой». В чеховском рассказе Гуров после утоления страсти обращается к Анне Сергеевне на «ты», и та начинает плакать. У Алданова в гостиничном номере происходит общение Брауна и Муси Клервилль, только допускается инверсия деталей ситуации и настроения. Во-первых, Муся соблазняет Брауна. Во-вторых, последствия этого события выглядят очень искусственными: «Потом она плакала. Он сидел в кресле с безжизненным лицом, ничего не говорил и не слушал ее. Думал, что если она сейчас перейдет на ты и скажет: “любишь ли ты меня?”, то ее надо было бы тут же убить. Муся говорила, что никогда не была так счастлива, как сейчас, в своем падении.

- В чем падение? - с досадой спросил он и подумал, что слова “я пала” звучат у нее приблизительно так же неестественно, как какой-нибудь “Finis Poloniae” в устах раненого героя» [338] Алданов М.А. Пещера // Алданов М.А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1991. Т. 4. С. 353. .

У Чехова после события в номере персонажи продолжают встречаться, история их любви только начинается. У Алданова же гостиничное происшествие оказалось последней встречей героев: Муся восторгается обретением долгожданного счастья, а Браун готовится к самоубийству: он больше не вспомнит о глупенькой красавице.

Еще одна история Алданова некоторыми чертами напоминает о «Даме с собачкой» и чеховской пьесе «Три сестры» - рассказ «Истребитель» (публикация 1967 г.). В событиях 1945 года на Южном берегу Крыма принимают участие два вымышленных персонажа, с которыми связано раскрытие любовной интриги рассказа. Иван Васильевич, учившийся в Москве на медицинском факультете, заболевший на службе воспалением легких, вынужденно оказался в Крыму, где пережил и 1917 год и основные события Великой Отечественной войны. Марья Игнатьевна, с которой сводит его судьба, с умилением называет чудаковатого «истребителя насекомых» чеховским персонажем. Ему, любящему русскую классику, соотнесение с «лишними людьми» приятно: «Он и хотел походить на полковника Вершинина, но ни малейшего сходства с ним в себе не находил». Обратим внимание, что в несобственно-прямой речи алдановского героя Вершинин назван именно полковником. Вместе с тем эти сопоставления не столько позволили вжиться в образы, сколько ближе почувствовать сходство или различия литературы и реальности. Алданов приводит нам внутренний монолог Ивана Васильевича, пытавшегося даже писать заметки о литературе. Иван Васильевич пытался писать заметки о литературе, в том числе и о Чехове: «Критики говорят, что у Чехова в пьесах ничего не происходит. А у него что ни пьеса, то выстрелы, самоубийства, дуэли, пожары. Вот со мной действительно за всю мою жизнь ничего не случилось» [339] Алданов М.А. Истребитель // Алданов М.А. Соч.: В 6 кн. М., 1994. Кн. 3. С. 268. . Тайно влюблённый в Марью Игнатьевну, он получает от судьбы подарок: подозрения в заболевании раком рассеиваются. Казалось бы, восторг от радостной новости должен ускорить предложение руки и сердца, и читатель дождётся счастливого соединения героев. Но автор лишает рассказ благополучной концовки. Он остается по-чеховски открытым и печальным: по нелепой случайности Иван Васильевич и Марья Игнатьевна не смогут объясниться и уже никогда не поженятся: «Критики говорят, что у Чехова в пьесах ничего не происходит. А у него что ни пьеса, то выстрелы, самоубийства, дуэли, пожары. Вот со мной действительно за всю мою жизнь ничего не случилось» [340] Там же. .

Любопытно, что Алданов напоминает Чехова не только принципами построения сцен, сюжетных линий, но и обхождением с маленькими словесными деталями. Одна деталь в алдановском тексте буквально рифмуется с деталью из тех же «Трех сестер».

В списке действующих лиц чеховской комедии указано, что Вершинин - подполковник, батарейный командир. Но в тексте пьесы его трижды называют полковником. Сначала 80-летняя нянька Анфиса, встретив неизвестного офицера, извещает: «Милые, полковник незнакомый!». Только Тузенбах, как военный, догадывается, кто это, и потому точно представляет его по званию: «Подполковник Вершинин». Во второй раз Вершинина называет полковником учитель Кулыгин. Получив отказ от Ирины принять в подарок книжечку, которая у нее уже есть, он пытается всучить свое писание незнакомцу: «... или вот лучше отдай полковнику. Возьмите, полковник. Когда-нибудь прочтете от скуки». Произнося тост за Вершинина, тот же персонаж в третий раз назовет его полковником и, что удивительно, не встретит никаких возражений. Вряд ли это обращение можно воспринять как шутку: Кулыгин не до такой степени юморист, скорее он просто не разбирается в знаках воинских различий. И это тоже странно, не в пользу его наблюдательности и образованности: ведь отец трех сестер был и генералом и полковником.

Другое дело, почему Вершинин не реагирует на то, что его постоянно в разговорах «повышают» в ранге. Ситуация с таким «повышением» уже была много лет назад. Маша вспоминает: «Вы были тогда поручиком и в кого-то были влюблены, и вас все дразнили почему-то майором...» [341] Чехов А.П. Три сестры // Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М.: Наука, 1978. Т. 13. Сочинения. С. 127. . Почему же Вершинина дразнили майором? Чехов, сведя такое количество воинских званий в одной пьесе, вряд ли мог сделать это случайно. Заметим, что чин «майор» существовал в дореволюционных войсках только до 1884 года и только в пехоте; Вершинин же «батарейный командир», следовательно, он, будучи артиллеристом и военным инженером, никогда не стал бы майором. Почему же он «влюбленный майор»? Можно было бы предположить, что Чехов сделал ошибку, не зная историю и современное состояние воинских званий. Но эту ошибку могли бы заметить режиссеры, актеры, читатели, а Чехов имел бы возможность скорректировать текст. Можно было бы предположить, что в этом прозвище скрыт намек, аллюзия на какой-то известный любовный роман, но что это за произведение? Ну и наконец, может ли быть, что шутливое повышение в звании льстило самолюбию Вершинина, а обыгрывание этого самолюбия и должен был заметить внимательный читатель или зритель? Мы склоняемся именно к третьей версии ответа. Кстати, персонаж алдановского рассказа «Истребитель» этой словесной игры не заметил, для него Вершинин - именно полковник.

В романе «Пещера» происходит превращение подобного рода. Английского офицера, только что получившего чин подполковника (Полковник по франц. colonel (по-английски colonel), а подполковник lieutenant-colonel (по-английски: lieutenant colonel), швейцар гостиницы, «пробывший четыре года солдатом», называет полковником. И делает это не раз на французском языке: