Владимир Шадруский - Марк Алданов - комментатор русской классики

Исходя из принципа, столько почитаемого в науке о литературе М.В. Строгановым - принципа человековедения [26] Строганов М.В. Современные задачи изучения Грибоедова и как к ним подойти [Электр. ресурс]. иКЬ: йДр://’^^^ршйкт8куйот.ги/БеГаи11.а8рх?1аЫй=8885 , - можно сказать, что и Галилей в Европе, и Чацкий в доме Фамусова не могут выйти победителями не потому, что метали бисер перед свиньями. А потому, что слишком плохо знали людей. Галилей - из-за той человеческой ограниченности, что, к сожалению, является частым изъяном учености, Чацкий - по отсутствию умения сдерживать эмоции, налаживать общение. Оттого у Чацкого и господствуют в речи страстные монологи, что ум его глубок, но сконцентрирован на себе, а не анализе реплик участников диалога. Чацкий не то чтобы не слышит, он не прислушивается к собеседникам, их слова воспринимает за чистую монету и потому выглядит жестокосердным и глуповатым. Чего стоят только его реплики по поводу Молчалина: «Она его не уважает», «Она не ставит в грош его», «Шалит, она его не любит» [27] Грибоедов А.С. Горе от ума // Грибоедов А.С. Полн. собр. соч.: В 3 т. СПб.: Нотабене, 1995. Т. 1. С. 65-66. , - хотя читатель-то должен быть уверен, что именно Молчалин разбил сердце Софье. «Мудрый Картезий» - Декарт - в изображении Алданова эдакий антиЧацкий, потому как он придерживается иного закона общения, еще сформулированного древними римлянами: хорошо живет тот, кто скрытен: «Роскошь собственной правды я держу про себя: не говорю людям того, что о них думаю» [28] Алданов М.А. Пещера // Алданов М.А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1991. Т. 4. С. 384. .

Памятна публикация И. Золотусского, в которой, на наш взгляд, очень точно говорится о содержании пьесы: «Резонный вопрос, обостряющий диспут об уме, который развёртывается в комедии Грибоедова. Горе Уму вознёсшемуся, говорит автор, горе Уму, лишённому сострадания. Такой Ум несёт горе и его обладателю <...> Чацкому недосуг задуматься, что Скалозуб воевал с Наполеоном (причём в пехоте), имеет боевой орден, что Молчалин из бедной семьи, из Твери, откуда его вытащил Фамусов и вытащил за усердие в службе. Разве Молчалин не должен быть благодарен тому за это? <...> Входя в глубину текста, мы начинаем понимать, что Молчалин и Скалозуб не мальчики для битья, а оппозиция уму Чацкого <...> Христианское чувство выше гордости, выше обиды, выше “сатиры”. И именно им завершается “Горе от ума”. Это победа сердца над умом» [29] Золотусский И. Прости, Отечество! // Литературная газета. 2005. № 1. .

Об оппозиции уму пишет и Алданов. Браун, подобно Чацкому, соблазняется борьбой, неприятием, сопротивлением. Когда-то и он, полный иллюзий, боролся против лжи имперской власти, затем против лжи большевиков. Но, как и Чацкий, он не способен выйти на путь достижения человеческого счастья; он не умеет любить, и это главная печаль для ума. Люди горделивого принципиального ума, люди с «неуступчивым благородством на челе» часто не имеют семьи или несчастливы в браке. Лишенным родительской любви и ласки оказался Чацкий, лишенным истории детства, юности, молодости оказывается Браун. Алдановский герой бежит от своего ума, от чрезмерной зависимости от работы мозга, но путь и формы его бегства незавидны: философская повесть- итог и самоубийство.

Положительный опыт остается лишь у героя повести Брауна, Декарта. Философ никогда не станет бунтарем: «Кому этот мир не нравится, - говорит Декарт, - тот в любую минуту волен уйти в другой: незачем отравлять жизнь себе и товарищам по сомнительному несчастью. В месте же общественном, как эта планета, надо вести себя по правилам» [30] Алданов М.А. Пещера // Алданов М.А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1991. Т. 4. С. 384. . Декарт в интерпретации алдановского Брауна - это современное понимание и отрицание позиции Чацкого, которая привела в пещеру, откуда нет обратного пути.

Стоит обратить внимание на то, что грибоедовские мотивы открываются именно в современных, политически заостренных произведениях Алданова.

В романе «Начало конца» (1939) генерал Тамарин, хорошо знающий русскую литературу, вынужден обсуждать военную науку с профессиональным революционером Вислиценусом. Тот прохладно отнесся к труду почитаемого стратега Клаузевица: «Генерал посмотрел на него так, как очень терпимый, но верующий мусульманин мог бы смотреть на человека, отзывающегося пренебрежительно о Магомете. “Ну, знаете, - сказал он, - это как кто-то говорил, что "Горе от ума" - плагиат: всё состоит из поговорок, там Марья Алексеевна и всё прочее”...» [31] Алданов М.А. Начало конца // Алданов М.А. Соч.: В 6 кн. М., 1995. Кн. 4. С. 44. . Благодаря этой литературной вставке, очеловечивающей, окультуривающей контекст разговора, общение двух недоверчивых людей переходит на другой уровень: «Разговор сразу оживился, и через несколько минут оба уже беседовали с увлечением» [32] Там же. . Как мы помним, Тамарин всего-навсего упомянул слова заключительных строк грибоедовской комедии - реплику Фамусова: «Ах! Боже мой! Что станет говорить / Княгиня Марья Алексеевна!» [33] Грибоедов А.С. Полн. собр. соч.: В 3 т. СПб., 1995. Т. 1. С. 122. . Но как пригодились эти слова! И неудивительно ли, что их помнит военный человек, правда, в прошлом офицер царской армии.

А тайному агенту Вислиценусу, тоже человеку без родителей и молодости, ассоциации с грибоедовским образом, с лишними людьми очень подходят. Они подтверждают его догадки об обреченности искреннего революционного дела и тоже - о несвоевременности жизни. Ирония истории и в том, одно из его конспиративных имен было Чацкий [34] Алданов М.А. Начало конца // Алданов М.А. Соч.: В 6 кн. М., 1995. Кн. 4. С. 307. . Вислиценус, разуверившись в революционной идее, пытается выйти из политической игры: «... служитъ больше не могу. Все преступления, все гнусности, всю пролитую кровь можно было терпеть, пока была вера, что мы строим новую жизнь.» [35] Там же. . На одной странице Алданов помещает имя Чацкого и выделенный курсивом глагол «служить», который произносится героем с отвращением. В отличие от Чацкого, Вислиценусу уже и «прислуживаться» и служить «тошно», но разрушительная машина революции настигает его и тогда, когда он пытается отказаться от секретной службы.

Иногда в алдановском тексте всего одна фраза Грибоедова становится средством характеристики интеллекта и других свойств персонажа. Так, в романе «Истоки» (1950) Мамонтов, отправившийся в путешествие по Европе, «вспомнил о петербургских обедах, о водке, об икре, но тут же решительно себе подтвердил, что нисколько не сожалеет о своей поездке. «“Когда, постранствуя, воротишься домой, - И дым отечества...” Все у нас, кстати, думают, что дым отечества это из Грибоедова. А Грибоедов это взял у Гомера как нечто общеизвестное... Месяца три-четыре можно провести и без дыма отечества и даже без отечества...» [36] Алданов М.А. Истоки // Алданов М.А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1991. Т. 4. С. 446. . Мамонтов неточно вспоминает строки из первого действия «Горя от ума» («Когда ж постранствуешь, воротишься домой / И дым Отечества нам сладок и приятен »). К тому же персонаж не к месту умничает, ведь известно, что на заимствованный характер стиха указал сам Грибоедов, выделив его курсивом [37] Грибоедов А.С. Полн. собр. соч.: В 3 т. СПб., 1995. Т. 1. С. 28, 307. . Очевидно: Мамонтов не очень внимателен, но очень высокомерен. И Алданов таким образом, с одной стороны, показывает «начитанность» своего героя, с другой - насколько поверхностны его знания, насколько он не глубок в принципе.