Вадим Парсамов - Декабристы и Франция

Первая публикация трех сатирических отрывков Давыдова была осуществлена М.К. Азадовским. Работая над изданием воспоминаний Бестужевых, М.К. Азадовский обнаружил в записях М.И. Семевского, сделанных со слов М.А. Бестужева, стихотворные отрывки, принадлежащие Давыдову – эпиграммы на Николая I, которые потом неоднократно переиздавались и цитировались исследователями 48. Позже А.Л. Дымшиц обнаружил автографы опубликованных М.К. Азадовским отрывков и издал их с добавлением двух басен и шуточного послания к И.И. Пущину 49. И, наконец, Б.С. Мейлах опубликовал еще два небольших лирических стихотворения Давыдова, написанных на французском языке 50.

Поэзия Давыдова, по крайней мере основная ее часть, не может быть рассмотрена как факт идеологии декабризма.

Однако сам идеологический подход к движению декабристов при всей его очевидной оправданности и несомненных достижениях, сделанных учеными многих поколений, сегодня представляется явно недостаточным. Своеобразие декабризма, особенно ярко проявляющееся на фоне последующих поколений революционеров, заключается в его погруженности в быт. Революционер второй половины XIX – начала XX в. стремился, насколько это возможно, избавить себя от бытовых ограничений для того, чтобы полностью сосредоточиться на революционной борьбе. Быт если и интересовал его, то как средство конспирации. Можно было бы привести множество примеров негативного отношения революционеров-подполыциков к бытовому комфорту.

Никто из декабристов никогда не находился на нелегальном положении 51. Все они вели служебно-домашний образ жизни и уже в силу этого не могли игнорировать бытовую сферу.

Разумеется, отношение к быту у разных декабристов было различным. Да и сам быт может пониматься по-разному. С одной стороны, он включает в себя узкий домашний круг, состоящий из близких людей, привычных вещей и т. д. С другой стороны, быт подразумевает и особый тип поведения, направленный на творческое преобразование окружающего мира. Второй аспект был глубоко и плодотворно исследован Ю.М. Лотманом в его известной работе «Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория)» 52, открывающей широкие перспективы для дальнейших изысканий.

Принципиальное значение для нашей работы имеет следующее положение Ю.М. Лотмана: «Если поэзия декабристов была исторически в значительной мере заслонена творчеством их гениальных современников – Жуковского, Грибоедова и Пушкина, если политические концепции декабристов устарели уже для поколения Белинского и Герцена, то именно в создании совершенно нового для России типа человека вклад их в русскую культуру оказался непреходящим и своим приближением к норме, к идеалу напоминающим вклад Пушкина в русскую поэзию» 53. К этому следует добавить, что декабристы создали не просто тип человека , а человека, связанного с бытовой атмосферой, которая также являлась для них объектом творчества.

Более того, трансформация быта – это первое, с чего начинают декабристы. Не случайно И.Д. Якушкин связывал начало распространения в России тайных обществ с изменением офицерского быта: «В Семеновском полку устроилась артель: человек 15 или 20 офицеров сложились, чтобы иметь возможность обедать каждый день вместе; обедали же не одни вкладчики в артель, но и все те, которым по обязанности службы приходилось проводить целый день в полку После обеда одни играли в шахматы, другие читали громко иностранные газеты и следили за происшествиями в Европе, – такое времяпрепровождение было решительно нововведение» 54. Отсюда тянутся нити и к пышным застольям в Каменке Давыдовых – Раевских, и к более скромным «русским завтракам» К.Ф. Рылеева. Именно эта сторона декабризма отчетливо отразилась в сознании современников как неотъемлемая часть движения в целом:

писал А.С. Пушкин. Близкую мысль высказал и П.Я. Чаадаев в письме к Якушкину от 2 мая 1836 г.: «Вся будущность страны в один прекрасный день была разыграна в кости несколькими молодыми людьми между трубкой и стаканом вина» 56. Современный американский исследователь Лорен Дж. Лейтон считает, что «слабостью тайного общества было и то, что заседания нередко превращались в пирушки с шампанским и устрицами» 57. Трудно судить, была ли это слабость или нет, но бесспорно это было спецификой.

Быт и идеология тесно переплетались. И одно могло легко трансформироваться в другое. «Русские завтраки» Рылеева состояли, как свидетельствует М.А. Бестужев, «из графина очищенного русского вина, нескольких кочней кислой капусты и ржаного хлеба». «Такая спартанская обстановка завтрака» идейно объясняется «всегдашнею наклонностью Рылеева – налагать печать руссицизма на свою жизнь» 58. С этой же точки зрения интересно стихотворное послание Пушкина «В.Л. Давыдову», которое строится на переплетении бытовых и идеологических мотивов. Начинается оно с ничем не примечательной бытовой зарисовки:

Для постороннего глаза здесь все совершенно обыденно: женится генерал М.Ф. Орлов, Давыдов проводит ночи в беседах, Раевские пьют аи и т. д. Однако для каменских обитателей все это наполнено совершенно особым смыслом. Незадолго до того в Москве прошел съезд «Союза благоденствия», на котором женитьба Орлова была воспринята как причина выхода из тайного общества 59, небезобидный характер ночных бесед Давыдова и Раевских также хорошо был известен посвященным. А далее в текст включается История:

«Безрукий князь» – Александр Ипсиланти, в прошлом сослуживец и один из ближайших друзей Михаила Орлова, возглавивший восстание греков против турецкого деспотизма. «Отныне и мертвый или победитель он принадлежит Истории – завидная участь» 60, – писал Пушкин В.Л. Давыдову в мае 1821 г. С этим восстанием, вызвавшим прилив энтузиазма в русском обществе, были связаны и конкретные политические планы декабристов.

Стихотворение пишется во время Великого поста, и Пушкин, который в этот период, по его собственному признанию, берет «уроки чистого афеизма» 61позволяет себе добавить кощунственные мотивы, зная, что они будут вполне одобрительно восприняты вольнолюбивым каменским обществом: