Алек Эпштейн - Забытые герои Монпарнаса [Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители]

Сегодня тот факт, что именно Х. М. Серт, а не кто-то из куда более известных в то время французских художников, был приглашен С. П. Дягилевым к сотрудничеству, выглядит не сказать, чтобы очевидным. Причиной обращения именно к этому художнику наверняка стала длительная дружба знаменитого импресарио с супругой Серта Мисей, урожденной Марией Годебской (Misia Sert, урожд. Maria Godebska, 1872–1950), с которой он познакомился еще в 1908 году, когда она была женой влиятельного издателя и редактора газеты Le Matin Альфреда Чарльза Эдвардса (Alfred Charles Edwards, 1856–1914). Она родилась в Царском Селе, где ее отец, будучи профессором императорской Академии художеств, участвовал в проекте реставрации императорского дворца. По свидетельству С. М. Лифаря, Мися Эдвардс-Серт «играла исключительно большую роль в творческой деятельности Сергея Павловича (особенно в период Русского балета)»: именно у нее разбирались и обсуждались планируемые новые постановки. «Мися постоянно поддерживала и материально, и морально Сергея Павловича и создала себе настоящий культ Дягилева, культ, обеспечивавший в большой степени успех его сезонов благодаря тому положению, которое она занимала в Париже» 286. Дягилев регулярно посещал Мисю, которую он в одном из писем назвал своей сестрой 287. По свидетельству С. М. Лифаря, в середине 1920-х годов Дягилев планировал пригласить Серта для оформления балета «Серенада инфанты» 288, но этот план остался неосуществленным.

Х. М. Серт стал первым из художников нероссийского происхождения, с которым сотрудничал С. П. Дягилев. В апреле 1917 года представленный в Риме балет Леонида Мясина «Фейерверк» на музыку Игоря Стравинского в минималистской манере оформил один из основоположников итальянского футуризма Джакомо Балла (Giacomo Balla, 1871–1958), в мае 1917 года другой балет того же Л. Ф. Мясина «Парад» на музыку Эрика Сати оформил Пабло Пикассо; он же позднее оформил две другие постановки того же хореографа: представленную в Лондоне в июле 1919 года «Треуголку» на музыку Мануэля де Фалья, а в мае 1920 года — представленную в Гранд-опера в Париже «Пульчинеллу» на музыку И. Ф. Стравинского.

Ил. 69 . Сергей Дягилев, художник Владимир Полунин (1880–1957) и Пабло Пикассо, 1919 г. Фотограф неизвестен. Из собрания автора

В том же 1920 году с дягилевской труппой впервые сотрудничал Анри Матисс, оформивший другой балет Л. Ф. Мясина на музыку И. Ф. Стравинского «Песнь соловья». Осенью 1919 года Анри Матисс, не знавший английского языка, специально приехал в Лондон, чтобы работать над этим балетом, премьера которого состоялась в Париже 2 февраля 1920 года (16 июля того же года балет был впервые показан в лондонском Ковент-Гарден) 289. Стравинскому, честно признававшему, что «живопись Матисса [его] никогда не увлекала», сам балет и его сценография не понравились: «Вся постановка, особенно в части работы Матисса, была неудачной» 290. Мясин же в своих воспоминаниях назвал декорации А. Матисса восхитительными, указав, что они «обладали очарованием и утонченностью» 291. Это был первый спектакль, в котором Анри Матисс, к тому времени уже отметивший пятидесятилетие, был приглашен выступить в качестве художника-постановщика 292. Тогда же А. Матисс создал и графический портрет Л. Ф. Мясина. Двадцать лет спустя, уже после кончины С. П. Дягилева, Мясин вновь обратился к Матиссу с просьбой оформить балет, поставленный им на музыку Первой симфонии Д. Д. Шостаковича. «Вклад Матисса в этот балет... был столь же значителен, как и музыка композитора или работа хореографа», — отмечал Л. Ф. Мясин 293.

Из четырех поставленных «Русскими балетами» Дягилева в 1920 году спектаклей русским художником был оформлен только один — «Весна священная» на музыку И. Ф. Стравинского, художником-постановщиком которого был Н. К. Рерих. Фактически, именно с этого времени можно говорить о не имевшем своей сцены театре «Русский балет» как о многонациональном творческом коллективе, в котором российские деятели культуры и их европейские коллеги сотрудничали на равных, при этом ключевые решения, разумеется, обсуждая их со всевозможными спонсорами и меценатами, принимал сам С. П. Дягилев.

Ил. 70 . Обложка лучшей на сегодняшней день книги о С. П. Дягилеве и его труппе: Схейен Шенг . Дягилев. «Русские сезоны» навсегда (М.: Колибри, 2012)

Последнее десятилетие его театральной труппы прошло под знаком расставания с художниками «Мира искусства»: за все 1920-е годы они работали лишь над четырьмя поставленными «Русским балетом» спектаклями, два из которых были оформлены Л. С. Бакстом, а еще два — А. Н. Бенуа. Основную же роль стали играть как раз художники, которых принято относить к «Парижской школе» и которых С. П. Дягилев привлекал все больше и больше. Среди них были и выходцы из России, в частности Леопольд Сюрваж, оформивший в 1922 году поставленный Брониславой Нижинской балет «Мавра» на музыку Игоря Стравинского, и Павел Челищев, работавший в 1928 году над балетом Николая Набокова «Ода», а также братья Антуан (Натан) Певзнер (Antoine Pevsner, 1884–1962) и Наум Габо (Naum Gabo, урожденный Нехемия Певзнер, 1890–1977), работавшие над балетом «Кошка» на музыку Анри Соге в 1927 году. Кроме того, балет «Стальной скок» на музыку Сергея Прокофьева, представленный в 1927 году, был оформлен Георгием (Жоржем) Якуловым (1884–1928), выступившим также в качестве автора либретто этого балета. Г. Б. Якулов неоднократно бывал в Париже — в 1913, 1923 и 1925 годах, — но каждый раз возвращался в Россию. В 1927 году работать над этим спектаклем он приехал из Тифлиса, куда и вернулся после премьеры, получив информацию об аресте его жены Натальи Шиф 294. Лев Любимов цитировал следующие слова Сергея Дягилева об этом спектакле:

В эмигрантской печати меня бранили за эту постановку... меня упрекали, что она проникнута советским духом... Ведь я хотел изобразить современную Россию, которая живет, дышит, имеет собственную физиономию. Не мог же я ее представить в дореволюционном духе. Я сам не был в Советской России, но, мне кажется, Прокофьев и Якулов нашли к ней правильный подход 295.

Однако над большинством балетов работали художники, не владевшие русским языком: Хуан Грис («Искушение пастушки» на музыку М. Монтеклера, 1924), Мари Лорансен («Лани» на музыку Ф. Пуленка, 1924), Жорж Брак («Поссорившиеся» на музыку Ж. Орика, 1924, и «Зефир и Флора» на музыку В. Дукельского, 1925), Морис Утрилло («Барабо» на музыку В. Риети, 1925), Андре Дерен («Чертик из табакерки» на музыку Э. Сати, 1926), Джорджио де Кирико («Бал» на музыку В. Риети, 1929), Жорж Руо («Блудный сын» на музыку С. С. Прокофьева, 1929) и другие, включая уже сотрудничавших с С. П. Дягилевым Анри Матисса и Пабло Пикассо: первый в 1925 году участвовал в возобновлении балета «Песнь соловья» на музыку Игоря Стравинского, а второй оформил в 1927 году балет «Меркурий» на музыку Эрика Сати.