Михаил Стеблин-Каменский - Культура Исландии

Гвудрун ужаснулась, но молчала. Так они приехали в Миркау, прямо к кладбищенским воротам. Всадник велел Гвудрун подождать его и пошел отвести коня. Она заглянула за ворота и увидела там открытую могилу. Тогда она догадалась схватить веревку церковного колокола, и в то же мгновение почувствовала, что кто-то хватает ее сзади за салоп. На ее счастье она так и не успела сунуть руку во второй рукав салопа, и поэтому, когда салоп лопнул по шву в том рукаве, который она уже надела, она вырвалась и увидела, что дьякон бросился с обрывком салопа в руках в открытую могилу, и земля с обоих боков могилы засыпала его. Гвудрун была в таком ужасе, что не могла ни сдвинуться с места, ни перестать звонить в колокол. Тут сбежались люди, и она узнала от них о смерти дьякона. В сказке дальше рассказывается еще о том, как дьякон преследовал Гвудрун после этого каждую ночь, пока одному колдуну не удалось завалить его камнем.

Сказки о привидениях придумываются и рассказываются в большом количестве и в современной Исландии. Но эти современные сказки о привидениях, конечно, не столько фольклор, сколько литература или вернее — литература, стилизованная под фольклор. Правда, и сейчас всякая сказка о привидениях претендует на то, что она достоверна, и это находит выражение, в частности, в том, что по-исландски все сказки-бывальщины называются «сагами» (sögur), т. е. так же, как произведения, которые отнюдь не обязательно вымысел. Только волшебные сказки, т. е. сказки, которые явно не претендуют на достоверность, называются по-исландски не «сагами», а заимствованным из нижненемецкого словом «айвинтири» (ævintýri). Но сказки, которые не претендуют на достоверность, не характерны для исландской народной традиции. Волшебных сказок в ней гораздо меньше, чем сказок-бывальщин. Многие наиболее распространенные в Европе типы волшебных сказок в Исландии совсем неизвестны. Совсем неизвестны в Исландии также сказки о животных. Все исландские волшебные сказки попади в Исландию откуда-то с континента, и обычно иностранное происхождение в них заметно. Начинаются они всего чаще с формулы «жил-был король с королевой в своем королевстве» или как-нибудь в этом роде, и тем самым действие локализуется вне Исландии, потому что всякому исландцу известно, что королей в Исландии никогда не было. В них нередко встречаются экзотические имена, например: Исоль, Фертрам, Ионидес, Горвёмб и т. п., и такая экзотика, как развесистые деревья, леса, замки, волки, змеи (ничего этого нет в Исландии). Своеобразие исландских волшебных сказок только в том, что среди них очень много сказок о злой мачехе, а также резче контрасты и больше стишков и прибауток, чем в континентальных волшебных сказках.

В современных исландских сказках о привидениях нет той мрачности, которая была часто характерна для этих сказок, когда все верили в реальность привидений. Мало того, в современных сказках о привидениях всегда есть что-то жизнеутверждающее: при отсутствии веры в привидения рассказ о них — это как бы преодоление страха темноты и смерти забавной выдумкой. Недаром в современной исландской аудитории сказка о привидениях всегда вызывает оживление, и обычно такая сказка рассказывается со своеобразным, чисто исландским юмором — таким юмором, который все время на грани полной серьезности. Кроме того, поскольку сказки о привидениях издавна были самыми распространенными в исландской народной традиции, сказки эти для всякого исландца — символ самобытности исландской национальной культуры и ее связи с народной традицией. Большой мастер рассказывать их — Тоурберг Тоурдарсон, «самый исландский» из современных писателей Исландии. Этот голубоглазый и светловолосый человек, небольшого роста, очень моложавый для своих семидесяти пяти лет и парадоксально сочетающий в себе ребяческую наивность и суеверие с обличительным пафосом передового политического деятеля и тонкой иронией, любит поражать своих посетителей тем, что демонстрирует им свою веру в привидения. «Меня спрашивают, — говорит он, — как я, будучи коммунистом, могу верить в привидения. Но как я могу не верить в них, если я несколько раз в жизни видел их так же ясно, как я сейчас вижу вас?». И он начинает рассказывать о своих встречах с замогильными жителями. Как художник он не может не следовать поэтике данного жанра, т. е. должен делать вид, что его сказка о привидениях правдива, что автор верит в ее достоверность.

Все в Исландии знают те или иные сказки о привидениях. Если, путешествуя по Исландии на машине с шофером-исландцем, спросить его как-нибудь с наступлением вечера, не приходилось ли ему в жизни встречать привидений, то, как бы он ни был флегматичен, он непременно оживится и окажется, что, если не он, то его товарищ по таксомоторному парку или знакомый шофер действительно встречались с привидениями. И он начнет с исландским юмором рассказывать о пассажирах, которые вдруг исчезают из машины или снимают с себя шляпу и вместе с ней голову или оказываются прозрачными и т. д., и т. п. И вы будете ехать по пустынной местности, где только изредка увидите стадо овец, сгрудившееся на склоне горы и как будто совершенно неподвижное, или мохнатых лошадок, бродящих на свободе по лугу, или одинокий хутор в отдалении от дороги, а у дороги «молочный помост» и на нем — почтовый ящик и бидоны с молоком, приготовленные к отправке в город. Но возможно, что вы вообще не увидите никаких признаков человеческого жилья и не встретите ни души. В вечернем освещении очертания гор станут призрачными. Всюду вокруг будет первозданная пустыня. И вы увидите, как в сумерках скалы начнут превращаться в ночных трётлей, или как два ворона Одина вдруг поднимутся с камня и полетят вслед за вами. И машина будет мчаться по черной, гравийной дороге, и фары будут выхватывать из хаоса ночи камни, мох, вереск, и туман поползет отовсюду, или начнет накрапывать дождь, и сквозь туман, дождь и мрак будет угадываться, как привидение, пустынное исландское плоскогорье, хейди…

Чем больше изучается что-либо, тем больше спорных утверждений, недоразумений, ошибок, опровержений, исправлений, уточнений и вообще научной литературы о научной литературе, в частности — библиографий. Библиографии по различным аспектам исландистики публикуются с 1908 г. в серии «Islandica» (Ithaca, New York). Большую часть этих библиографий составил Халльдоур Херманнссон (Halldór Hermannsson). С 1964 г. начала выходить ежегодная библиография по древнеисландскому и древненорвежскому языку, литературе, истории и т. п.: Bibliography of Old Norse-Icelandic studies (Copenhagen). Большой библиографический материал по исландистике содержат ежегодные бюллетени исландской национальной библиотеки: Landsbókasafn Íslands, árbók (Reykjavík). По скандинавистской филологической литературе наиболее подробные библиографии публикуются в журнале «Acta philologica scandinavica» (Copenhagen), который выходит нерегулярно. Ежегодные обзоры скандинавистской филологической литературы публикуются в журнале «Arkiv för nordisk filologi» (Lund). Библиографии по различным вопросам древнеисландской культуры есть в соответствующих работах, входящих в серию «Nordisk kultur» (København, Oslo, Stockholm, 1931–1956), а также в соответствующих статьях в еще незаконченной энциклопедии «Kulturhistoriskt lexikon för nordisk medeltid» (Malmö, 1956–). Библиографии по советской исландистике есть в сборниках: «Скандинавская филология (Scandinavica)», 1, 1961, стр. 7–8 (языкознание); 2, 1963, стр. 118–121 (литературоведение) («Ученые записки Ленинградского университета, серия филол. наук», №№ 308 и 321, вып. 62 и 67). Об истории исландистики в России см.: И. В. Дмоховская. Из истории русско-исландских литературных отношений (исландская литература в России во второй половине XVIII–первой половине XIX в.). «Скандинавский сборник», 9, 1964, стр. 172–190; W. W. Pochljobkin. The development of Scandinavian studies in Russia up to 1917. «Scandinavica», 1, 2, 1962, стр. 89–113. Об изучении исландского языка в СССР см.: V. P. Berkov. Die Erforschung der nordischen Sprachen in der UdSSR. «Wissenschaftliche Zeitschrift der Ernst Moritz Arndt-Uni-versität Greifswald», 8, 1958/59, Gesellschafts- und sprachwissen-schaftliche Reihe, 3, стр. 129–130.