Джеймс Пирсон - Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

«Давайте стричься в социалистическом стиле!» — призывал вышедший на экраны в 2004 году телесериал Корейского центрального телевидения в пяти частях (сейчас этот сериал активно вышучивается — по крайней мере в западных медиа). Герои этого шоу обмениваются довольно сомнительными доказательствами того, что длинные волосы снижают интеллектуальные навыки, а также ругают и высмеивают мужчин, посмевших отпустить локоны ниже ушей. Точно такому же публичному порицанию — а то и наказанию — в Северной Корее традиционно подвергались те, кто одевался сколь-либо нетрадиционно или нестандартно. Так, джинсы, с головой выдающие низкопоклонничество перед Америкой и американским образом жизни, в КНДР запрещены. Те, кто их носит, рискуют оказаться в родон танрёндэ (трудовом лагере).

Для мужчин и женщин официально санкционированы несколько типов причесок, из которых можно выбирать. Одежда также должна быть консервативна — женщины-перебежчицы часто бывают шокированы яркой расцветкой и свободными, открытыми фасонами одежды, принятыми в Китае и Южной Корее. Однако, как и в случае с потреблением медиапродуктов и с отношением к капитализму в целом, сегодня все больше людей, не сильно желающих выглядеть живой иллюстрацией к чучхейско-социалистическому образу жизни. В КНДР сейчас формируются свои интересные тренды в моде, прическах, косметике, стандартах красоты и пластической хирургии. Тем, кто считает подобные вещи тривиальными, стоит осознать: такие тренды меняют отношение граждан КНДР к властям и даже вдохновляют некоторых на побег.

Прежде всего, как должны выглядеть граждане Северной Кореи с точки зрения властей? Людям настоятельно рекомендуют придерживаться нескольких предписанных стилей одежды. Многие мужчины, особенно те, кто выбрал карьеру государственного служащего, носят так называемые костюмы Мао (или китайские френчи), которые называют янбок . Дословно янбок переводится как «западная одежда» и в принципе используется для обозначения любого костюма в западном стиле. То, что в Северной Корее считается западным, носит явный оттенок советского официального стиля сталинских времен, отсюда такое пристрастие к застегнутым наглухо серым, черным или синим полувоенным френчам с высоким воротником-стойкой, популяризированным Сталиным, и их вариациям, которые предпочитали Председатель Мао и Великий Вождь Ким Ир Сен. Полная костюмная пара — френч и брюки — обойдется примерно в 20 долларов на официальных рынках и, вероятно, много дешевле на чанмадане .

Обыкновенно костюмы пошиты хорошо, из китайской материи, изначально предназначенной, правда, для иных целей, — купив то, что выглядит «френчем в стиле Ким Чен Ына», внутри вполне можно обнаружить поддельный китайский ярлык Prada или Louis Vuitton. Как и более привычные «западные» костюмы, которые носят бизнесмены по всему миру, северокорейский янбок предписывает определенные нормы этикета, касающиеся как деталей внешнего вида, так и поведения в целом. Жесткие белые подворотнички продаются отдельно. Они подстегиваются под основной воротник так, чтобы на несколько миллиметров выступать над ним. В глазах более консервативных представителей населения те, кто не соблюдает правила ношения такой одежды, совершают серьезную социальную оплошность.

Даже от тех, кто не носит френчи и костюмы, требуется одеваться скромно, неброско и в консервативной манере. Это не просто элемент коммунистического единообразия. Поговорка « монан тори чон маннында («торчащий камень стесывают долотом») вполне отражает традиционное корейское отношение к нонконформизму, характерное что для Юга, что для Севера. И хотя Южная Корея сегодня меняется очень быстро и люди в яркой и необычной одежде встречаются там повсеместно, мало кто из южных корейцев искренне претендует на роль бунтаря — как в вопросах моды, так и в жизни в целом. Молодежь в Южной Корее часто жалуется на то, что конформизм глубоко укоренился в корейском обществе [145]. Намеренно изолировав северокорейцев от альтернатив и наказывая стремление выделиться в одежде (в отличие от Южной Кореи после завершения периода диктатуры), власти КНДР просто дополняют и усиливают этот традиционный конформистский элемент общественного устройства.

В практическом плане это означает обилие одежды синей и черной расцветок и подчеркнутую асексуальность женской моды. Традиционная корейская одежда ханбок , скорее призванная скрывать, чем подчеркивать женское тело, пользуется горячим одобрением руководства КНДР, превозносящего ее скромность и «корейскость»; предполагается, что женщины должны носить ханбок во время национальных праздников и в других торжественных случаях. Короткие юбки, напротив, решительно не поощряются наряду с высокими каблуками, сильно открытыми платьями или любой облегающей одеждой. Слишком яркий или слишком сексуальный наряд может восприниматься как своего рода диссидентство. Даже скромные серьги-«гвóздики» были под запретом до 2010 года. Министерство общественной безопасности мобилизовало активистов ККСМ в натуральные отряды полиции стиля — эти дружины следят за тем, чтобы люди не выделялись своим внешним видом и не совершали «стилепреступлений» против принятых правительством стандартов [146].

Полиция стиля следит и за прическами. Мужчины с «длинными» волосами (если волосы закрывают уши, они уже считаются длинными) могут подвергнуться наказанию. Если их «преступление» особенно тяжко и если им не удастся договориться с полицией и дружинниками, их могут отправить под административный арест; за меньшие прегрешения можно отделаться лишь сеансом самокритики или по крайней мере насильственной стрижкой [147]. Допустимых стилей причесок для женщин много больше; самыми распространенными являются «перманент» и косы. Окраска волос тем не менее неприемлема. Некоторым, правда, сходит с рук окраска волос в коричневый цвет — модницы заявляют, что это их природная расцветка, но любой очевидный эксперимент с краской для волос может завершиться несколькими месяцами административного ареста в родон данрёндэ .

Сегодня многие нарушают правила. Как и в случае с другими социальными переменами в КНДР, поворотным моментом для начала «революции стиля по-северокорейски» можно считать голод середины 1990‑х. Развал системы государственного распределения сделал людей более независимыми, а также подготовил их к тому, чтобы действовать, игнорируя правила, установленные государством. Одна из перебежчиц в разговоре с нами заметила, что ее родной город стал «разнообразнее» в плане стиля одежды в 1998 году. Деноминация национальной валюты в 2009 году только подстегнула перемены в отношении северокорейцев к многообразию, способствовав дальнейшему отчуждению граждан от государственных правил и норм.