О Дмитриева - Энциклопедия обрядов и обычаев

В глубокой древности существовал обычай хоронить покойников под порогом жилища. Так возникло поверье: через порог нельзя ни прощаться, ни здороваться: можно разгневать духов умерших. Кстати, это правило дожило до наших дней.

Утопленников и удавленников не хоронили на кладбищах; напротив, существовало даже верование, что если где-нибудь похоронить, то за это весь край постигает бедствие; на этом основании в старину народ, приведенный в волнение каким-то несчастием — например, неурожаем, — вынимал таких мертвецов из могил. Но вообще их хоронили в убогом доме, если они не были самоубийцы. Убогие дома существовали не только в Москве, но и в других местах. В них хоронили вообще отверженных, которые не считались достойными погребения на кладбище. Так, и воров, и разбойников, казненных или умерших от ран, хоронили в убогом доме без отпевания. Самоубийц зарывали в лесу или поле, но даже и не в убогом доме.

В Военном и Морском артикуле Петра I имелась весьма суровая запись: «Ежели кто себя убьет, то мертвое его тело, привязав к лошади, волочить по улицам, за ноги повесить, дабы смотря на то, другие такого беззакония над собой чинить не отваживались».

В христианском похоронном обряде отражено древнее поверье о том, что самоубийцы (умершие не по божьей воле), утопленники и все те, кто был похоронен без священников, превращались в вурдалаков, которые по ночам выходят из могил, нападают на людей, скот и высасывают у них кровь. Этими вурдалаками, или упырями, пугали детей и взрослых, и тем самым усиливали страх перед мертвецами.

Особенно пышно проходили похороны членов царской семьи. Вот что говорит Костомаров Н. И. (1817–1885). «Царское погребение совершалось через шесть недель после смерти. Тело государя шесть недель стояло в домовой церкви в гробу: крестовые дьяки денно и нощно читали над ним псалтырь, и попеременно дневали бояре, окольничие (по В. Далю — сан приближенного к царю, второй сверху по чину) и стольники над усопшими. Между тем, по всему государству посылались гонцы, которые во все монастыри и церкви возили деньги для служения панихид; в праздники при служении панихиды ставили кутью; эти панихиды по всем церквям и монастырям царства русского служились в течение 6 недель каждый день, исключая воскресения. В сороковой день после кончины совершалось погребение царственной особы. Отовсюду стекались в Москву духовные власти, архимандриты и игумены. В погребальной процессии впереди шло духовенство; наблюдалось, чтобы важнейшие особы, архиереи и Патриарх, шли сзади прочего духовенства, а за духовными следовали светские сановники, бояре и окольничие, за ними — царское семейство, а за ним — боярыни. Множество народа толпилось за гробом, без чинов и различия достоинства. Прощание с царственными особами не происходило при опущении гроба; с ними прощались ближние прежде, при вносе в домашнюю церковь после кончины. Опустив тело в могилу, не засыпали его землею, а закрывали каменною доскою. Пышность и издержки на погребение соразмерялись со значением усопшей особы, так что погребение царя производилось великолепнее, чем погребение царевичей, а погребение царевичей — великолепнее погребения царевен».

Вообще, у всех сословий сорок дней после смерти определялось на поминовение. Семейные нанимали духовных читать псалтырь по усопшим. Чтение это у иных происходило в двух местах разом: в доме, где умер покойник, и на могиле; для этого устраивался на могиле деревянный голубец (по В. Далю — могильный памятник, срубом, с крышей, будкой, домиком; зовут так и всякий памятник, особенно крест с кровелькой), покрытый сверху рогожею; там стоял образ, и каждое утро при зажженной свече монах или церковный дьячок читал псалтырь. Семейные носили скорбное платье цвета черного или синего, и непременно худое и продранное; быть одетым опрятно и прилично в это время считалось неуважением к памяти усопшего. Вместе с молитвами об усопших отправляли кормы, или поминальные обеды: таких было, смотря по обстоятельствам и желанию семейных, не менее двух и не более четырех — в третий, девятый и двадцатый и, наконец, очистительный в сороковой день, так называемые сорочины: тогда снимали траур. Чаще всего поминали три раза; толковали, что троекратное поминовение совпадает с переменами, какие испытывает тело покойника в гробу: в третий день изменяется его образ, в девятый распадается тело, в сороковой истлевает сердце.

Соблюдению траура как элементу похоронно-поминального обряда придавалось большое значение. Поведение родственников в трауре говорило об их действительном отношении к умершему.

Вот какие рекомендации по соблюдению траура давались еще в конце XIX в. Самые строгие правила применялись к вдове, оплакивающей своего мужа. Обычай требовал, чтобы вдова носила траур по меньшей мере в течение одного года, а именно: первые 6 месяцев глубокий и остальные 6 месяцев — обыкновенный траур. Надеть цветное платье раньше этого срока значило надсмеяться над чувствами, и даже вдова, не имеющая причины оплакивать смерть мужа как большое несчастье своей жизни, никогда не решилась бы выказать такое бессердечие.

Во время глубокого траура женщины носили длинные суконные или шерстяные платья, креповый чепец со шнипом (по В. Далю — мысок или выступ языком у женского лифа, пояса; ну, очевидно, и у головного убора), черные перчатки с черными швами. Даже носовые платки у многих были с черной каймой. Шляпа — с креповой вуалью, зонтик и веер — черные. Летом допускалось вместо шерстяного платья носить барежевое (по В. Далю, бареж — шерстяная, шелковая или бумажная рединка /реденькая ткань, недотка, редно/для женских нарядов). Во время глубокого траура недопустимы были ценные украшения.

При обыкновенном трауре креповая вуаль снималась, и вместо матовых материй можно было носить кисею. Все остальное оставалось таким же, как и при глубоком трауре.

Только при полутрауре допускались, дополнительно к черному, белый и серый цвета. В это время вдова могла вновь выйти замуж, чего при глубоком трауре быть не могло.

У пожилых женщин, имевших несчастье сделаться вдовой, траур становился обычно постоянной одеждой. Им уже не следовало больше надевать светлые платья.

Вдовцу хороший тон предписывал носить траур наполовину более короткий срок, чем вдове. У него траур продолжался полгода, после чего овдовевший мужчина мог жениться, и никто не осуждал его в этом случае. Во время глубокого траура вдовец носил широкий креп на шляпе. Костюм должен быть темным, не обязательно черным, но перчатки непременно — черные.

Траур по родителям принято было носить в течение года, а именно: полгода — глубокий, 3 месяца — обыкновенный и 3 месяца — полутраур. По бабушке и дедушке траур носился всего полгода: 3 месяца — глубокий и 3 — полутраур. По дяде и тетушке — 3 месяца, по брату и сестре — 6 месяцев.