Юлия Андреева - Откуда приходят герои любимых книг. Литературное зазеркалье. Живые судьбы в книжном отражении

С Пиковой дамой связана еще одна интересная история. Как уже было сказано, Наталья Петровна проживала на Малой Морской улице, в доме № 10. Этот дом сейчас так и называют — «Дом Пиковой дамы».

В доме напротив (дом № 13), у своего брата Модеста Ильича, последние 15 дней своей жизни жил и скончался великий композитор Петр Ильич Чайковский. 24 октября 1893 г. Петр Ильич впал в глубокое забытье. Лечащий врач Николай Николаевич Мамонов, дежуривший у постели больного, рассказывал, что в последние часы своей жизни Петр Ильич был озабочен поведением какого-то «черного офицера, который все ходит и ходит вдоль улицы, стучится в двери дома напротив, но, так и не получая ответа, заглядывает в окна к самому Петру Ильичу, пытается что-то сообщить ему сквозь стекла, а потом, сообразив, что его не слышат, пугающе улыбается и грозит пальцем».

Называя номер дома, где проживал Чайковский, я не указала, что жил-то он на третьем этаже. Модест Ильич полностью доверял словам умирающего брата, даже не допуская мысли, что у последнего попросту начались галлюцинации. Когда же доктор начал призывать его к здравому смыслу, брат композитора поведал, что (внимание, сейчас появится прототип) еще в детстве он слышал историю об офицере, напугавшем старуху Голицыну до такой степени, что та отдала Богу душу.

Умирая, Голицына открыла, что этот офицер был не кем иным, как ангелом смерти, явившемся отомстить ей за грехи молодости. Воспоминания о последних днях княгини оставил князь Петр Андреевич Вяземский, приходившийся ей дальним родственником. Приглашенный к княгине лейб-медик Николай Федорович Арендт диагностировал манию преследования, но высокопоставленная пациентка настаивала, что означенный «офицер» был замечен у ее дома еще в то время, когда там вместе с ней проживала ее воспитанница (прототип пушкинской Лизы). Девушка сама рассказывала княгине о незнакомце, но при этом, разумеется, клялась и божилась, что никогда и нигде прежде не встречала его. Впрочем, ситуация выглядела неприлично, и княгиня в конце концов была вынуждена отправить Лизу в деревню.

Пушкин засел за свою «Пиковую даму», когда Наталья Петровна Голицына была уже близка к смерти, а прогулки загадочного офицера у ее дома сделались частыми. Прислуга, завидев праздного молодого человека, закрывала все окна ставнями и запирала двери, чтобы незваный гость не смог потревожить покой ослабевшей княгини. Но все равно ангел смерти каким-то образом проник в дом к Голицыной, и она скончалась.

В этой истории не менее интересен дальнейший поворот сюжета: прописав линию бедной Лизы, Александр Сергеевич не удержался и оживил Пиковую даму. Не дождавшаяся в полночь Германна воспитанница княгини «Лизавета Ивановна вышла замуж за очень любезного молодого человека; он где-то служит и имеет порядочное состояние: он — сын бывшего управителя у старой графини. У Лизаветы Ивановны воспитывается бедная родственница». То есть Лиза заняла место своей воспитательницы и стала новой Пиковой дамой, а значит, рано или поздно история повторится и новый «черный офицер» будет бродить под окнами новой Дамы пик в поисках то ли ее бессмертной души, то ли ее юной воспитанницы…

Интересный факт, доктор Арендт пользовал сначала княгиню Голицыну, которую Пушкин раз и навсегда увековечил в образе Пиковой дамы, а затем облегчал страдания самого Александра Сергеевича после дуэли с Дантесом. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

В «Капитанской дочке» Швабрин угрожает Маше Мироновой судьбой Лизаветы Харловой. В документах, которые изучал Пушкин, указана только фамилия — Харлова; имя «Лизавета» ошибочно назвала по памяти Пушкину старая казачка Матрена Дехтярева, вдова Кузьмы Дехтярева и свидетельница тех событий. На самом деле женщину, о которой шла речь, звали Татьяна Григорьевна Харлова (1756–1773), она была дочерью коменданта Татищевой крепости полковника Григория Мироновича Елагина и его жены Анисьи Семеновны. «Она была красавица, круглолица и невысока ростом», — рассказывала о ней Пушкину казачка Матрена Дехтярева.

В 17 лет Татьяна вышла замуж за коменданта Нижнеозерной крепости премьер-майора Захара Ивановича Харлова (1734–1773). 22 сентября 1773 г., за четыре дня до взятия войском Е.И. Пугачева Нижнеозерной крепости, Харлов отправил жену и ее малолетнего брата Николая к их родителям. Бунтовщики захватили крепость и повесили ее коменданта, несмотря на то что за последнего просил весь гарнизон. А уже 27 сентября Пугачев овладел Татищевой крепостью. Григория Мироновича и Анисью Семеновну Елагиных убили (при этом с Елагина заживо содрали кожу). Что же до Татьяны, то ее принудили стать наложницей Пугачева. Указание ряда заграничных публикаций на то, что Пугачев изнасиловал Харлову сразу после убийства ее мужа на глазах солдат (или даже на глазах еще живого мужа), не соответствует действительности. Пугачев был очень к ней привязан.

Когда Пугачев уехал, казаки расстреляли Татьяну и ее брата Николая, так как им не нравилась новая метресса их «государя». Как сообщает, со слов очевидцев тех событий, А.С. Пушкин, «раненые, они сползлись друг с другом и обнялись. Тела их, брошенные в кусты, долго оставались в том же положении».

После на допросе Пугачев показал: «Из сего лагиря взятую в Татищевой женщину и з братом послал я з берденским казаком к нему на квартиру. А как сие увидели яицкие казаки, то выехали под дорогу и убили ее и з братом до смерти за то действительно, что я ее любил. Как о чем мне было сказано после, и я об ней сожалел» [38] Буганов В.И. Емельян Пугачев на следствии. М., 1997. С. 86. .

Незавершенную повесть Александра Сергеевича Пушкина «Египетские ночи» опубликовали уже после его смерти в журнале «Современник» (№ 8, 1837). Центральной фигурой повести является итальянский импровизатор. Поэты-импровизаторы экспромтом декламировали стихотворения, тут же сочиненные на любую заданную им тему. Итальянские импровизаторы были известны еще в XVI в. В середине 1830-х гг. в Европе импровизаторы находились в безусловной моде.

В 1832 г. в Россию приезжал импровизатор Макс Лангеншварц, выступления которого помогала организовать «светская львица» Долли Фикельмон, которая к тому времени уже была знакома с искусством импровизации. Во всяком случае, в ее дневнике за шесть лет до этого записано, что она «внимала в Италии импровизациям знаменитого Томмазо Сгриччи на тему смерти Клеопатры».

Как видите, египетская тема в повести Пушкина неслучайна. Александр Сергеевич знал Фикельмон, и, возможно, именно ее рассказы вдохновили его сделать героем своего нового произведения итальянского импровизатора. Тем не менее образ гастролера списан Пушкиным не с Макса Лангеншварца и не с Томмазо Сгриччи, которого он просто не видел, а с польского поэта Адама Мицкевича, которого Александр Сергеевич прекрасно знал и восхищался его гением. Анна Ахматова даже высказала предположение, что «Пушкин, снижая своего импровизатора, взял реванш у Мицкевича за его резкие личные намеки, содержавшиеся в стихотворении „Русским друзьям“». Как известно, Пушкин и Мицкевич являлись единомышленниками в литературе, но политическими оппонентами в вопросах внешней политики России.