Кристофер Воглер - Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и в кино

Лента Кэмерона апеллирует к страхам, которые в большей или меньшей степени знакомы едва ли не любому из нас: все мы боимся упасть с высоты, угодить в плен или в тюрьму, утонуть в море, стать жертвой пожара или взрыва, оказаться в одиночестве.

Представленная в фильме ситуация вполне реальна. Такое могло случиться с каждым. Поскольку среди пассажиров «Титаника» есть люди разных социальных слоев, профессий и взглядов на жизнь, зритель легко узнает себя в ком-нибудь из них: в человеке, наделенном богатством и властью, в рабочем, в иммигранте, в мечтателе или любовнике. При этом аудитория ясно видит, что, каково бы ни было наше положение в обществе, все мы равны перед непобедимыми законами природы, смертью, перед судьбой и случаем. В такие моменты все человечество принадлежит к единственному архетипу — архетипу жертвы.

Отчасти «Титаник» воспринимается как цельное произведение и потому, что в нем соблюден принцип единства времени, места и действия. Драматизм усиливается благодаря тому, что основное действие картины сосредоточено на небольшом промежутке времени — от отплытия до крушения лайнера. Особая напряженность достигается во второй части, когда события в фильме начинают разворачиваться в темпе реального времени, момент за моментом. Действие сосредоточено в одном и том же месте, и мир корабля, одиноко плывущего в океане, становится микрокосмом. «Титаник» — островок жизни, плавающий в мертвом море, как наша маленькая планета — во вселенском океане. И все идеи фильма сплетаются в единую тему: любовь делает человека свободным и побеждает смерть.

Кэмерон приглашает зрителей присоединиться к персонажам фильма: места на корабле хватит для всех. Каждый может узнать себя в незадачливом турке, который яростно листает словарь, пытаясь прочесть англоязычную надпись в коридоре тонущего лайнера. Все мы где-то чувствуем себя чужаками. И все мы в одной лодке.

«Титаник» рассчитан на зрителей разных возрастов: молодежи интересна история любви юных героев, старикам приятно увидеть пожилую Роуз, которая в свои годы остается бодрой и деятельной, поколение беби-бумеров представляют Ловетт и внучка главной героини.

Фильм не универсален в том плане, что в кадре нет негроидных или азиатских лиц. Правда, рабовладельческая страница американской истории упоминается в связи с ощущениями Роуз, входящей на корабль в качестве невесты нелюбимого мужчины. И все же роскошная жизнь героини слишком мало напоминает те условия, в которых существовали чернокожие рабы. Как бы то ни было, задействованные в картине символы делают ее содержание понятным едва ли не для всего населения земного шара.

Кэмерон добивается замечательных успехов в создании визуальных образов большой эмоциональной силы. «Титаник» — это искусное переплетение множества сюжетных нитей. Кэмерон видит поэзию в соединении «больших» и «маленьких» историй. Он подчеркивает связь между маленькой историей Ловетта и долгой и яркой жизнью Роуз, связь между маленькой историей Роуз и Джека и великой историей «Титаника», который в свою очередь — всего лишь часть истории XX века.

Все эти связи не распадаются благодаря найденному режиссером символу, собирающему их воедино. Бриллиант «Сердце океана» играет роль узкого игольного ушка, через которое проходит множество нитей. Сочетая в своем названии тему любви с темой водной стихии, он метафорически сплетает все линии сюжета в единый орнамент. (В фильме Кэмерона «Бездна» (The Abyss, 1989) аналогичную функцию выполняет обручальное кольцо.)

У бриллианта долгая история: в свое время он украшал корону несчастного короля Людовика XVI и потому воспринимается как символ опыта и мудрости Старого Света, европейского эстетизма и изящества, с одной стороны, войны и кровопролития — с другой.

Момент, когда старая Роуз выбрасывает драгоценный камень за борт, — мощный поэтический образ и подлинная развязка, когда развязываются все узлы: Ловетт не получает сокровищ, но зато находит любовь; Кэл остается ни с чем, потеряв и невесту, и бриллиант; героиня, долгие годы хранившая свою тайну, возвращает ее океану. Между ней и Джеком было что-то, принадлежавшее ей одной, и теперь пришла пора отдать это.

В наших глазах бриллиант обладает огромной материальной ценностью, мы потрясены тем, что такое богатство летит в воду — но этот жест становится символом. Улягутся эмоции, вызванные фильмом, но воспоминания останутся с нами надолго. Показывая нам, как крутится и исчезает брошенный камень, режиссер говорит: «Пусть “Титаник” всегда будет для нас тем, что он есть сейчас, — таинственным памятником человеческой трагедии».

Старая Роуз, как и любой герой, совершивший путешествие в бессознательное, оказывается перед выбором. Кричать на каждом углу о своем эликсире, искать ему применение, объявить его святыней? Или просто жить, и тогда вынесенные ею уроки будут медленно, но верно менять, оживлять, омолаживать окружающих и тем самым весь мир? Какой путь выбрать — внешний или внутренний? Очевидно, Роуз предпочитает второй вариант, оберегая сокровище, принесенное из особенного мира, в недрах своей души. Ведь, как учат нас кельтские легенды, герой, который хвастается своими подвигами, зачастую вместо монет и каменьев достает из сумки водоросли. Тот же, кто бережно хранит подаренный феями эликсир, живет долго и счастливо — судьба Роуз это подтверждает.

Джеймс Кэмерон чтит своих кельтских предков, используя в фильме народные мелодии: они звучат на бедняцком празднике и в других эмоционально насыщенных сценах. Резко контрастируя с чинной европейской танцевальной музыкой, которая исполняется в залах первого класса, фольклорные напевы придают картине особую поэтичность. Фильм Кэмерона — это сказание о «Титанике» в сопровождении волынок и арф, как в стародавние времена.

Кельтский колорит поддерживается визуальными деталями и структурными переплетениями, напоминающими кельтские узоры. Ясные полюса: нос и корма, верхние и нижние палубы, первый и третий класс, свет и тьма — образуют крепкие симметричные оси почти математически выверенной композиции. Композиция Кэмерона включает несколько метафор: лодка символизирует мир, бриллиант — все, что дорого человеку, часы — бегущее время, статуя ангела на главной лестнице — невинность Роуз. А современное звучание всем полюбившейся песни помогает зрителю понять, что представленные в фильмы метафоры применимы и к сегодняшнему дню, к жизни каждого из нас.

Наконец, главный эликсир, который мы получаем в подарок от режиссера, — катарсис, глубокое эмоциональное очищение. О нем писал еще Аристотель, и сегодня, спустя много веков, аудитория по-прежнему стремится испытать его. Мы высоко ценим истории, заставляющие нас в кои-то веки испытать сильное чувство. Все мы стоим на страже собственных эмоций, а фильм сносит наши оборонительные сооружения, вызывая душевный отклик даже у самого закрепощенного зрителя и заставляя его расслабиться. Видя Джека и Роуз, борющихся за свои жизни, и сотни других паникующих пассажиров, которые дерутся за места в шлюпках и с криками падают в морскую пучину, мы ощущаем почти невыносимый эмоциональный накал, и все же в этом есть своеобразное удовольствие — иначе люди не высиживали бы в кинозале по три часа и не приходили бы повторно. Фильм дает шанс содрогнуться от страха и смахнуть слезу умиления, а такая «разрядка» необходима любому человеку независимо от возраста.