Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Кообио ( Кооbiо ) живет в Агиопаи, что в двух неделях пути от Посту-Нову вверх по реке на каноэ. В один из дождливых дней, когда я был там, Кообио находился на другом берегу реки, в доме своего отца Тоитои ( Toitoi ). Его жена Иаисо’аи ( Xiaisoxai ) намеревалась перебраться туда, а Кобио давал указания, что ей следует захватить с собой. Его крики звучали так: Ka, kaaakakaa, kaakaa . В чисто вербальной форме эта тирада выглядела бы так: Кo Xiaisoxai. Baosai ‘Эй, Иаисо’аи! Одежда!’

Поразительным образом, наперекор сильному шуму дождя «слова» Кообио доносились до нас совершенно отчетливо. Затем Иаисо’аи закричала в ответ: «Хорошо, когда приеду — привезу тебе твою рубашку».

Существует также «музыкальная речь» — один из тех двух каналов коммуникации, для которых у самих пираха есть специальные наименования. Они определяют музыкальную речь как «челюсть ходит» или «челюсть двигается». При такой речи индейцы преувеличивают звуковые различия между высокими и низкими тонами и меняют ритм слов и предложений, создавая подобие мелодии. Этот вариант речи, как кажется, нагружен наиболее разнообразным набором функций. Он служит для сообщения новой важной информации. К нему прибегают для общения с духами (а зачастую и сами духи, kaoaibogi , пользуются им). Но чаще всего музыкальная речь звучит во время танцев. Интересно, что на мои просьбы повторить тот или иной фрагмент музыкальной речи женщины соглашались куда менее сконфуженно, нежели мужчины. Я до сих пор так и не понял почему.

Еще один вариант речи — свист — индейцы пираха называют «разговором с кислым или сморщенным ртом». Имеется в виду мина человека, высасывающего лимон. Этим способом связи пользуются только мужчины. Почему-то свист как средство передачи информации в ходу только у мужчин и в других языках. Мужчины обмениваются такими сигналами на охоте, а мальчики пользуются свистовой речью в агрессивных играх друг с другом.

Я впервые познакомился с этим каналом общения в тот день, когда пираха разрешили мне пойти с ними на охоту. Примерно через час после выхода они сочли, что дичь не попадается им на пути из-за того, что моя врожденная неповоротливость вкупе со звоном фляжек и мачете, которые я взял с собой, производят слишком много шума.

«Оставайся здесь, мы за тобой вернемся позже», — сказал Аикаибаи без раздражения, но непреклонным тоном. Я смотрел вслед уходившим в джунгли индейцам, стоя под большим деревом. У меня не было ни малейшего представления о том, где именно я Нахожусь и когда они вернутся за мной. Из-за тени, которую отбрасывали верхушки деревьев, вокруг меня царил полумрак, противно гудели комары. Я достал мачете на случай, если вокруг начнет рыскать какое-нибудь крупное животное. Я размышлял о том, вернутся ли вообще мои спутники, чтобы вызволить меня отсюда. (Если бы они не вернулись, мой скелет, скорее всего, там и оставался бы по сей день.)

Пока я пытался извлечь хоть какую-то пользу из своего пребывания в одиночестве, раздались посвистывания охотников. Это были простые команды: «Я пойду вон туда, а ты — туда» и так далее, но индейцы подавали их свистом на своем языке! Сигналы разносились по джунглям на редкость отчетливо. Впечатление было потрясающее, поскольку эти разговоры звучали совершенно иначе, чем все, что мне приходилось слышать до сих пор. Я моментально осознал всю важность и достоинства этого способа общения, который, как нетрудно было догадаться, куда меньше распугивал дичь, чем более низкие частоты обычного человеческого голоса.

Разнообразие вариантов речевого общения дает указание на роль культуры в ее влиянии на язык. Не зная об их существовании, я бы не смог понять, как именно происходит обмен разными категориями информации и какими средствами пользуются пираха в тех или иных культурных контекстах. Полное описание культуры пираха невозможно без ясного представления о том, как передаются сообщения духовного, интимного и прочего содержания. Все эти каналы дискурса укоренены в культурных традициях этноса. Оказалось, что особенности языка пираха, такие как ограниченный набор фонем и более или менее свободная вариативность согласных, которые в начале работы почти свели меня с ума, невозможно объяснить без знаний о культуре пираха.

Попросту говоря, пираха могут обходиться предельно малым количеством звуков, потому что не нуждаются в большем. Тот факт, что разнообразие вариантов речи занимает в их жизни столь важное место, хорошо объясняет, почему роль согласных и гласных менее существенна в языке пираха, чем в английском, французском, навахо, хауса, вьетнамском и в других языках. Здесь таится вызов современным теориям языка, поскольку они не готовы рассматривать вмешательство в фонологические системы культурных факторов.

Некоторые исследователи предлагали альтернативу этой моей точке зрения. Говорилось, что, напротив, это скудость согласных и гласных требует возникновения экзотических вариантов речи (мурлыкающей, музыкальной и других). Если согласиться с такой трактовкой, мои объяснения были бы поставлены с ног на голову. Иными словами, следовало бы прийти к выводу, что в данном случае язык влияет на культуру, а не наоборот. На это можно возразить, напомнив, что существуют несколько языков, в которых используется, скажем, свистовой канал, но при этом количество гласных и согласных в них не сведено до минимума.

Возьмем для примера два таких языка. Это лаланский диалект чинантекского языка на севере Мексики и йоруба в Западной Африке (в частности в Нигерии). Оба они располагают значительным числом фонем (гласных и согласных). Но этому противоречию есть объяснение. Возможно, дело в том, что в них согласные и гласные звуки языка используются при свисте более интенсивно [44] Разумеется, требуется гораздо большее количество сравнительных исследований на материале разнообразных языков, прежде чем мы сможем делать заключения такого рода с достаточной достоверностью (прим, автора). . Отсюда следует, что согласные и гласные несут там более высокую коммуникативную нагрузку по сравнению с тем, что мы видим у пираха. Кроме того, в этих двух языках используется меньшее количество просодических средств (есть свист, но отсутствуют мычание и выкрики), чем у пираха, и носители этих языков пользуются свистом не столь регулярно.

Выполнено множество исследований, целью которых было уяснить взаимосвязи между культурой и звуковыми системами речи. Я не беру на себя смелость утверждать, что предлагаемые мной объяснения можно считать сегодня исчерпывающими. Однако, на мой взгляд, моя теория не просто имеет перед собой некие перспективы; скорее, она обращается к таким явлениям, которые лингвистика Хомского, например, игнорирует полностью.