Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Сделанные нами записи хранятся в архивах фонетической лаборатории Калифорнийского Университета в Лос-Анджелесе. Ими позже пользовались лингвисты, в частности, Мэтью Гордон [50] Мэтью Гордон — американский фонетист, специалист в области просодии, слогоделения. Автор работ о фонетике и фонологии атабаскских, прибалтийско-финских (прежде всего, эстонского, ижорского), северозападнокавказских (кабардино-черкесского) языков (прим. пер.). из Санта-Барбары (Калифорния). Фонограммы помогли ему в деле дальнейшего развития теорий, касающихся принципов построения звуковых систем в языках мира. В рамках такого рода исследований данные по пираха оказались доступными каждому лингвисту. Они получили возможность не только проверить мои гипотезы, но и использовать эти данные для более углубленного понимания сходных феноменов на материале великого множества других языков, как это удалось сделать М. Гордону.

Полевые исследования требуют постоянного внимания к деталям. Однако в джунглях бывает тяжело каждый день сосредотачиваться на чем-либо, будь то язык или иные важные аспекты жизни. Поэтому здесь важны четкий распорядок дня и постоянная дисциплина.

Во время сезона дождей, когда ливень может продолжаться всю ночь, я узнал, что моя лодка может скрыться под водой за два часа. Мотор, установленный на корме, весил килограммов шестьдесят, поэтому я не мог каждый день снимать его с лодки и переносить на сухую землю. Поэтому, когда пошел дождь, мотор перевесил, дождевая вода устремилась на корму и лодка дала крен. Хотя она вмещает тонну полезного груза, амазонскому ливню потребовалось совсем немного времени, чтобы лодка пошла ко дну кормой вниз.

Поэтому, если я слышал шум дождя около полуночи, я сразу понимал, что будет лить как из ведра. Значит, надо подниматься в три часа ночи, брести к лодке и вычерпывать воду с кормы. Это и было внимание к деталям — часть ежедневного распорядка, которому я пытался следовать. Но как же тяжело вылезать из теплого и удобного гамака среди ночи и бежать под струями воды через все селение, стараясь не наткнуться на змей и прочую живность, в том числе местных домашних собак. Но я знал, что это необходимо, и потому всегда выходил на улицу. Кроме одного раза.

Был ливень, но я, проснувшись, так и не смог заставить себя пойти к месту швартовки, хотя до него было не больше тридцати метров. Я убедил сам себя, что дождь не особо сильный, а лодка, в конце концов, может выдержать больше тысячи фунтов воды.

Я проснулся, как всегда, около пяти утра и начал планировать День. Вдруг я почувствовал запах бензина. Думаю, в глубине души я понимал, что что-то не так, однако признавать это не хотелось. Я начал заниматься делами, как обычно. Когда я варил кофе, Иоитаохоаги ( Xioitaohoagi ) громко закричал: «Дэн! Взгляни-ка на свою лодку!» Я выскочил из дома и побежал по тропинке к реке. По поверхности растеклось пятно бензина. Трос, которым я привязал лодку, был натянут тугой струной почти вертикально. Конец его уходил под воду. Я дошел до самой кромки и посмотрел вниз: лодка легла на дно на глубине около девяти метров; крышка люка была поднята (накануне я забыл ее опустить).

До Трансамазонского шоссе было сто миль по воде. Без лодки я не мог попасть на большую землю. Я не знал, смогу ли ее вытащить и снова завести и что буду делать, если не получится. Ко мне на помощь прибежала группа мужчин и женщин пираха. Я достал несколько длинных досок из железного дерева, не пригодившихся при строительстве хижины, и стал обдумывать дальнейшие действия.

Мы вытянули лодку за трос и волоком протащили пару метров до отмели. Затем, с большим усилием, раскрасневшись, мы все-таки завели ее в место, где глубина составляла не больше полутора метров. Я дал мужчинам доски и объяснил: надо использовать их, как рычаги, и вытолкать лодку на берег. Через пару часов над поверхностью воды показались борта. Без всякой моей подсказки женщины прыгнули в нее и начали калебасами вычерпывать воду. Наконец лодка вышла из воды на две трети. Я привязал к берегу и нос, и корму и вставил в бензобак шланг водосброса. Из бака удалось выкачать большую часть воды. Поскольку она легче бензина, сначала из шланга вытекла молочно-белая смесь бензина и воды, а потом пошел чистый бензин. Бензина осталось где-то на четверть бака. Возможно, хватит, чтобы по реке дойти до дороги, но сейчас гораздо важнее было другое: заведется ли мотор. Если нет, то бензин мне уже не понадобится.

Сначала надо было снять и разобрать оба карбюратора, высушить их, а затем протереть изнутри спиртом. Потом я снял и высушил свечи зажигания. Шприцом ввел в каждый цилиндр двигателя по три кубических сантиметра спирта. Начал дергать за шнур стартера; с третьего раза лодка завелась. Спирт в цилиндрах действительно может воспламенить бензин, хотя при этом есть угроза взрыва. Я тронулся и быстро набрал полную скорость, стараясь оставаться в поле зрения жителей селения на случай, если вдруг мотор заглохнет. Когда он разогреется, оставшаяся в нем вода испарится. Я был весьма доволен собой.

А потом я вспомнил: если бы ночью я просто встал и поработал пятнадцать минут не напрягаясь ничего этого бы не понадобилось. Вот оно, внимание к мелочам! Читая биографии первопроходцев и исследователей, я понял, что успех зависит от труда, планирования и учета мелочей. Когда я начал исследовать лексику пираха, оказалось, что внимание — штука сложная; а ведь изучение лексики требует гораздо больше усилий, чем чистка карбюраторов в лодочных моторах «Джонсон».

Анализ языка — занятие более важное, чем ремонт лодки (хотя в тот момент ремонт был более насущным делом). Ценность языка пираха для понимания языка вообще не сводится к одной фонетике. Гораздо более серьезные вопросы и испытания для большинства современных теорий о природе, происхождении и употреблении человеческого языка лежат в области грамматики. Я в то время начал понимать, что грамматика пираха может оказаться не по зубам гипотезе Хомского, согласно которой конкретные грамматические принципы заложены в нас с самого рождения. Кроме того, как я понимал, язык пираха будет трудно объяснить в рамках теории Хомского и с точки зрения сочетаемости и взаимодействия грамматических компонентов. Чтобы понять Устройство языка и мышления вообще, особенно важен именно этот аспект, и поэтому тут необходим тщательнейший анализ.

Начать его следует, по крайней мере в рамках лингвистической традиции описания грамматики, со слов. Из слов состоят предложения, а из предложений — повествования (тексты). Поэтому лингвистические исследования в целом описывают грамматику языков в таком порядке.