Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Но подобное не слишком здоровое времяпрепровождение не объясняется одной лишь биологией. В конце концов, не каждый из нас диванный домосед. Почему же одни люди удовлетворяют биологические склонности так, а другие — иначе (может быть, даже не нарушая здорового образа жизни)? Такое поведение не усваивается посредством языка, а передается личным примером в отдельных семьях или иных социальных группах.

Образ жизни диванного домоседа — это один из множества примеров передачи культурных ценностей без помощи языка. Конкретные ценности такого рода, а также чисто биологические ценности (укрытие, одежда, еда, здоровье) складываются в единое и цельное пространство языка и культуры, посредством которых мы истолковываем окружающий мир и говорим о нем. Часто мы думаем, что наши Ценности и их языковое выражение совершенно «естественны», но это не так. Они во многом следствие случайности — того, что мы родились и выросли в конкретном обществе, в определенной культуре.

Пираха часто позволяют своим собакам есть с собой из одной миски или тарелки. Кому-то от этого сделается дурно, а другие не видят в этом ничего плохого. Лично я едва ли в обычных условиях стал бы есть вместе с собаками. Своей собаке я даю корм с рук и иногда, забывшись, могу после этого сесть за стол, не помыв руки, — но дальше этого я никогда не заходил. Я знаю людей, которые, закончив трапезу, дают собакам вылизать тарелки дочиста, полагая, что в посудомоечной машине все и так стерилизуется. Сам же я никогда не позволю собаке сидеть со мной за одним столом и есть из моей тарелки. Я не могу себе этого позволить, потому что опасаюсь болезнетворных микробов. С другой стороны, у меня нет прямых доказательств существования микробов. Я не уверен, что смогу каким-либо образом, если меня спросят, доказать существование микробов или описать их свойства. Но я все равно верю в их существование, поскольку знание о микроорганизмах и их связи с болезнями — результат воспитания в моей культуре. Замечу: я не знаю, могут ли микроорганизмы собак заразить человека, но все же мой культурно обусловленный страх перед микробами делает перспективу разделить стол и пищу с псами весьма непривлекательной.

Пираха, как и многие другие народы мира, не верят в существование микробов. Как следствие, они не испытают отвращения, если собака начнет есть с их тарелки. Собаки — союзники пираха в борьбе за выживание в джунглях, и эти люди их любят. Потому, не ведая о микробах и не веря в них, пираха нисколько не брезгуют совместной трапезой с домашними собаками.

Конечно, лингвистам, антропологам [62] Здесь термин «антрополог» употреблен в широком смысле, т. е. может включать также культуролога и этнографа (прим. пер.). , психологам, философам и многим другим исследователям это известно. Соответственно, все, что сказано мною выше о культурных ценностях и языке, совсем не ново — но до разговора с Ахоапати я в целом не понимал значимости этих идей.

Как мы уже знаем, пираха высоко ценят непосредственный опыт и наблюдение. В этом смысле они чем-то похожи на жителей штата Мирсури, неофициальный девиз которого — «Покажи-ка мне» ( Show me ). Однако, в отличие от миссурийцев, они согласятся не только с фразой: «Пока не увижу — не поверю», но и с обратным утверждением: «Пока не поверю — не увижу». Если вы захотите рассказать индейцам-пираха о чем-нибудь, они наверняка захотят узнать, откуда у вас такие сведения, а особенно — есть ли у вас непосредственные доказательства ваших утверждений.

Поскольку для пираха сновидения и общение с духами — это непосредственный опыт, они часто о них говорят. Для них разговор о духах и всем, что с ними связано, — это разговор не о вымысле, а о реальных событиях. Единственно важным условием для того, чтобы их духовная жизнь объяснялась принципом непосредственности опыта, является вера в духов. Это условие легко соблюсти.

Приведу небольшое изложение сна, записанное Стивом Шелдоном со слов индейца-пираха. В этом рассказе нет ничего особенного: пираха не придают своим снам мистического значения. Сновидения — это такой же опыт, как и все остальное, хотя сон может быть связан с опытом не только на реке Майей или нижней «границе» ( bigi ), но и в каких-либо иных местах.

Информант: Кабоибаги (Kaboibagi)

Запись и транскрипция: Стив Шелдон

Аннотация: Данный текст — описание сна, увиденного рассказчиком. Ему снится бразильянка, жившая в прошлом около селения пираха, очень крупная женщина.

1. Ti xaogii xaipipaabahoagaihiai kai.

Я видел сон о его жене.

2. Ti hai xaogii xaixaaga apipaabahoagai.

Я затем о бразильянке видел сон.

3. Хао gaxaiaiao xapipaaba хао hi gia xabaati.

Она говорила во сне. Ты останешься с бразильцем.

4. Gixa hi xaoabikoi.

Ты останешься с ним.

5. Ti xaigia хао xogigio ai hi xahapita.

В отношении ко мне, соответственно, большая бразильянка исчезла.

6. Xaipipaa kagahaoogi poogihiai.

Потом я видел сон о папайях и бананах.

Отсутствие перехода между первыми пятью строками и шестой строкой было бы любопытно, если бы мы подходили к этому сновидению, как к обычному рассказу. Однако на самом деле это просто подробное изложение действий говорящего. Разумеется, пираха не путают сон и явь, однако и то и другое они категоризуют примерно одинаково — как типы приобретенного и увиденного опыта. Этим они иллюстрируют принцип непосредственности опыта.

Итак, культура и язык переплетены множеством разных способов в любом обществе и у всех народов. То, что культура может влиять на грамматику, не противоречит мысли, что и грамматика вполне может влиять на культуру. По сути, выделение различных типов отношений между культурой и грамматикой — первоочередная и полезнейшая задача для лингвистики и в целом антропологии.

Воздействие грамматики на культуру может быть самым разным, и иногда оно может проявляться в таких очевидных явлениях, как обозначение правой руки. Я обнаружил это в один из бесчисленных дней, когда я сидел за столом и работал с Кохои:

— Хорошо. Вот это рука, которую американцы называют «левая рука» ( left hand ). Бразильцы называют ее mao esquerda . Как ее называют пираха?

— Рука.

— Да, я знаю, что это рука. Но как вы говорите «левая рука»?

— Твоя рука.

— Нет. Вот смотри. Вот твоя левая рука. Вот твоя правая рука. Вот моя левая рука. Вот моя правая рука. Как ты это называешь?

— Вот это моя рука. Это твоя рука. Вот это моя другая рука. Это твоя другая рука.

Было ясно, что опрос информантов на тему того, как они отличают одну руку от другой, ничего не дает. Я был не в силах понять, почему так тяжело выяснить обозначения левой и правой рук.