Сергей Переслегин - Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Следовательно, антиглобализм мы должны связать с проявлениями столкновений традиционного общества с индустриальным барьером. В истории Европы можно найти немало примеров «барьерных бунтов»: движение луддитов в Великобритании, движение против огораживаний и пр. Заметим в этой связи, что, по крайней мере, некоторые «барьерные бунты» носили религиозную окраску и сопоставлялись с движением Реформации. Сейчас широко обсуждается тема «исламской реформации».

Таким образом, мы рассматривает антиглобализм как пример «барьерного бунта», как вызов запаздывающей индустриализации, в ходе которой Ойкумена экспортирует на Окраину свои индустриальные проблемные зоны и отношения, заставляя Окраину платить авансом за выгоды индустриального мира.

Мы рассматриваем террор как тактический прием борьбы Окраины против Ойкумены (и шире — контрэлит против элит). Современный террор, насколько можно судить, представляет собой продукт взаимодействия двух различных структур. Непосредственно выполняют террористический акт outlaw, «отморозки», доведенные или воспитанные до потери инстинкта самосохранения. При современных высоких социальных температурах этот социальный тип устойчиво воспроизводится в Палестине, в Ираке, на Кавказе и на самом деле во многих других местах. Такие исполнители, Т-группы, стоят недорого, легко обучаются и, конечно, малобоеспособны, за исключением очень узкого спектра условий. Именно эти условия обеспечиваются планирующей инстанцией — A-группой, сообществом аналитиков, способных ставить цели террористам, организовывать и согласовывать их действия, извлекать из этих действий политическую, культурную или иную выгоду.

Практически Т-группа может никогда не пересекаться с той A-группой, которая ставит ей задачи. Речь идет о поиске партнеров в мировой информационной сети с использованием механизмов, позволяющих объединять ресурсы и целевые рамки самых разных структур, которые не рассматривают друг друга в качестве партнеров и, может быть, вообще ничего друг о друге не знают.

Существующие системы обеспечения безопасности создавались в индустриальное время и не рассчитаны на противодействие АТ-тактике, тем более что террористическое действие может быть осуществлено бескровно — не в форме захвата заложников в школе, а в форме захвата майдана, не киданием гранат, а бросанием апельсинов [220].

Таким образом, современные государственные организмы не в состоянии защитить себя и своих граждан от сетевого АТ-террора. Системы безопасности не могут этот террор предупредить. Вооруженные силы не могут с ним бороться. Т-группа имеет возможность выбрать объект нападения, нанести удар и уйти или самоуничтожиться до того, как государственное и военное руководство успеет получить информацию о событии и отреагировать на эту информацию. Мы уже обсуждали схему непрерывного террористического воздействия (последовательные удары террористов по нескольким школам в течение одного дня). Возможна и схема параллельной атаки множества объектов — насыщающее террористическое нападение. В обоих случаях A-группа действует быстрее реального времени: в рамках уже сделанной матрицы событий их время реакции составляет доли минуты. Т-группа задает масштаб реального времени — темпы принятия решений — минуты, скорость нарастания событий — доли часа. Государственное и военное управление существует в индустриальном запаздывающем времени — реакция порядка единиц часов. При «правильном» для террористов выборе параметров, запаздывающее управление будет не ослаблять, а усиливать воздействие террора на общественное мнение, не стабилизировать ситуацию, а раскачивать ее.

Вспомним воздействие первых флеш-мобов пятилетней давности на администрацию магазинов. Реакция была не на появление веселых подростков, единовременно вошедших в супермаркет и обратившихся к продавцам с одинаковыми вопросами, а на то, что остановилось время: действие было массовым и одновременным, мгновенным — маленькое информационное цунами, подготовленное любительской A-группой с нехитрым организационным алгоритмом.

Таким образом, террор как тактика воздействия на общественное мнение является вызовом запаздывающему государственному, военному, корпоративному управлению. Для борьбы с террором могут быть использованы системы с гораздо более высокими рабочими частотами. Например, непосредственный «ответ» Т-группе на уровне населения — без включения общегосударственных или даже региональных каналов управления.

Иными словами, террор во всех его формах должен стать «делом» тех, кто непосредственно с ним сталкивается, в то время как задача работающих на государство и элиту аналитиков — организовывать взаимодействие между индивидуальными антитеррористическими группами и извлекать политическую, культурную и иную пользу из действий этих групп.

Здесь необходимо учесть еще один фактор.

Как тактика — террор есть вызов запаздывающему управлению. Как новую форму политики его можно рассматривать как вызов запаздывающему праву. В условиях посттоталитарных демократий террор рассматривается контрэлитами на международном, страновом и даже локальном уровне в качестве фактора борьбы за ресурс внимания. Таким образом, террор выступает, с одной стороны, как форма «заявления о намерениях» со стороны тех сил, которые лишены возможности демонстрировать свою позицию в рамках существующего миропорядка, а с другой — как негативная и нелегитимная, но действенная и прибыльная форма «экономики переживания».

В известном смысле террор является «изнанкой» современного цивилизованного общества, которую можно рассматривать как результат злоупотребления правом. Структуры и силы, находящиеся вне правового пространства, для Ойкумены просто не существуют или не должны существовать. Поскольку само их существование незаконно, они не видят необходимости ограничивать свои действия какими угодно рамками. И для Т-групп, и для аналитиков террор — вызов запаздывающему или неадекватному праву, устаревшей системе мировой коммуникации.

Наконец, террор можно рассматривать как вызов на столетия отстающей от потребностей сегодняшнего дня «современной» мировой системы образования.

Давно известно, со времен, наверное, Царя Гороха, что обучение в преступных сообществах превосходит по эффективности обучение в самой что ни на есть советской физматшколе 1970-х годов в момент ее расцвета. Почему? Да потому что сделаешь неправильно — можешь сыграть в ящик: босс пристрелит, или полиция, или товарищи по оружию, — в общем, реальная опасность для жизни сильно прочищает ученичку мозги. Хорошо обучаются, а потом хорошо сражаются также обобщенные волколаки, закодированные умелыми гуру и прочими зомбификаторами, в том числе «Рамами» и «Кришнами», «Аллахами» и «Иисусами», на полное равнодушие к смерти. Роботу не больно. Шахид во имя Аллаха готов взорваться на площади, полной неверными, не думая о себе, карме и близких. Кодекс бусидо учил японцев прожить каждую секунду жизни как последнюю, и этот тренинг до сих пор отзывается в японском когнитивном проекте. Сколько веков прошло, а из конечных данностей бытия, среди которых смерть, бессмысленность существования, одиночество, свобода, — японцы неумолимо работают над признанием смерти как фактора развития.