Витторио Страда - Два этюда о Достоевском

Легенда о Великом Инквизиторе, как и все творчество Достоевского, были объектом из ряда вон выходящих, по сравнению с интерпретациями специалистов и академических комментаторов, прочтений: авторами их были, помимо рассмотренных выше, многие другие, от Ницше до Фрейда, от Жида до Манна, от Лоренса до Камю, не говоря уже о русских мыслителях, от Мережковского до Бахтина, Шестова и Бердяева, а также наших Кантони и Парейзона. Этот озаряющий тип прочтения, устанавливающий диалогическую связь с мыслью Достоевского, переплетающийся с диалогической и полифонической структурой его романов, был прерогативой европейской культуры первой половины XIX века, времени исключительно болезненного кризиса европейского сознания и демократического устройства, и в наши дни у него нет продолжателей.

Рассмотренные выше авторы демонстрируют, насколько жизненно насущной была для них проблематика Легенды – творческой вершины внутри гениального романа. Легенда и в свете проанализированных выше прочтений продолжает оставаться «загадкой», как назвал ее Бердяев. Однако настоящей великой «загадкой» является предмет ее темы – самое христианство в его неисчерпаемом и непостижимом богатстве, складывающемся из еврейского профетизма, Иисусовой проповеди, мистики Павла, платонизма и стоицизма и двухтысячелетних перипетий исторического христианства, западного и восточного, слившихся в Средние века с европейской культурой, а затем с ее секуляризованным развитием. «Загадка» и сама фигура Иисуса, человеческая и божественная, объект самых разных подходов даже в рассмотренной выше относительно ограниченной сфере.

В конце Легенды Христос «вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста». Инквизитор вздрагивает. Что-то шевельнулось в концах губ его; он идет к двери, отворяет ее и выпускает Христа на волю. «Загадка» не разгадана: Христос демонстрирует свою неземную божественную природу, Инквизитор – свою человеческую, слишком человеческую земность. Иван комментирует: «Поцелуй горит в его сердце, но старик остается при своей идее».

А читатель ввергнут в бесконечные размышления. И диалог Христа с Инквизитором, а вернее, диалог Инквизитора с самим собой, продолжается в христианском сознании.

Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений. Т. 21. Л., 1980. С. 125.

Там же. С. 128-129.

Там же. С. 129.

Лейкина В. Петрашевцы. М., 1924. С. 41.

Там же. С. 42.

Там же. С. 53.

Философские и общественно-политические произведения петрашевцев. М., 1953. С. 502.

Достоевский Ф.М. Цит. соч. С. 131.

См. интервью с Блохом в: Lowy M. Pour une sociologie des intellectuals revolution-naires. Paris, 1976. См. также работу общего характера: Kadarkay A. Georg Lukacs. Life, Thought, and Politics. Cambridge, Massachusetts, 1991.

Lukacs G. Epistolario. Roma, 1984. P. 358.

Markus Judith. Georg Lukacs and Thomas Mann. A study in the Sociology of Literature. Amherst, 1987.

Манн Томас. Собрание сочинений: Т. 4. М., 1959. С. 83.

Там же. С. 89.

Там же. С. 87.

См. мою работу Etica del terrore. Da Fedor Dostoevskij a Thomas Mann. Roma, 2008.

Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. Paris, 1968. С. 195.

См. предисловие V. Strada к кн.: Rozanov V. La legenda del Grande Inquisitore. Genova, 1989.

Guardini R. II mondo religioso di Dostoevskij. Brescia, 1968. P. 127.

Ibid.

Ibid. Pp. 127-128.

Ibid. P. 132.

Cfr. Schmitt С Glossario. Milano, 2001. P. 343 и Tauben J. In divergente accordo: Scritti su Carl Schmitt. Macerata, 1996. P. 27.

Schmitt С. Cattolicesimo romano e forma politico. Milano, 1986. P. 61.

Ibid. P. 61-62.

Розанов В. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. Москва, 1996. С. 155.

Там же. С. 156.

Розанов В. Избранное. Munchen, 1970. С. 477.

Леонтьев К. Письма к Василию Розанову. London, 1981. С. 77.

Флоренский П. Сочинения. Т. 2, Москва, 1996. С. 295.

Бердяев Н. Типы религиозной мысли в России. Paris, 1989. С. 570.

Там же.

Флоренский П. Цит. пр. С. 651.

Там же. С. 651-52.

Strada V. Etica del terrore. Da Fedor Dostoevskij a Tomas Mann. Roma, 2008.