Майкл Мойнихэн - Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка

Борьбу с христианством, как с опухолью мозга, нужно начинать вести в своей голове. Переборовший христианские предрассудки и страхи, избавится от тяжких вериг в своём сознании, доселе неизвестный язык природы станет постепенно становиться родным, с каждым вздохом человека в лёгкие будет проникать новая порция жизни, а не доза ядовитого страха перед неумолимо приближающейся с каждой секундой смерти и последующей расплатой за грехи. Жизнь — это сегодняшний день, а не "светлое завтра" для праведников, день этот надо проживать так, чтобы после не в чем было «раскаиваться». Carpe diem!

Поджогами же церквей нанести, пусть даже локальное, поражение христианству нельзя. Наша земля очистится от всех стоящих на ней церквей лишь тогда, когда в умах наших детей не останется и следа христианской болезни. Поджоги имели только символическую ценность — они вскрыли присутствие в современном обществе антихристианских сил, готовых не только на словах, но и на деле доказывать свою ненависть к ветхозаветной догме, Наградой поджигателям было, как верно подметили авторы, чисто эстетическое наслаждение: ибо в человеке, решившимся на поджог церкви, деяние уголовно наказуемое, нерезонно подозревать даже последние остатки страхов вечных мук и проклятий или же оплёски христианской «морали». Зато, какой неописуемый восторг, должно быть, испытывает человек, наблюдая за тем, как языки пламени пожирают "божий храм"!

Ещё более бессмысленным «антихристианским» деянием, а если называть вещи своими именами, просто актом вандализма, является осквернение могил. К тому же, не стоит делать из этого прерогативу блэк-метал. Осквернение могил происходит в любой стране мира перманентно, вопрос лишь в том, в каких масштабах, и какое этому уделяется внимание. То же самое можно сказать и о «насилии», или, точнее, стремлении выглядеть Чарльзом Мэнсоном в глазах окружающих. У тех же скинхэдов насилие является куда более обыденной, естественной и регулярной вещью, не говоря уже о гопниках и прочей шпане, для которых это просто нормальное состояние. Не стоит с микроскопом искать поджигателей церквей и осквернителей могил, являющих собой "угрозу обществу" — просто сходите на вокзал, там вы найдете вандалов куда более жестоких, к тому же не отягощенных никакими «идеологическими» посылами. А между тем, это "обычные, нормальные парни", некоторые из которых ходят в церковь, большинство носят крестики или другие атрибуты христианской веры, "чьи глаза, нелепо торчащие, отражают восторг с умилением, на экран с Пугачёвой глядящие".

Не стоит особенно сокрушаться и о «нетерпимости» блэк- металлистов по отношению к другим религиям и чужим верованиям: у вас же, господа самаритяне, рыльце-то в пуху! Всем известно, кто пуще всех кричит "Держи вора!" Все три господствующие мировые религии просто-таки пышут нетерпимостью и ненавистью к иноверцам, гоям, неверным. В «просвещённой» Англии, например, "Декларация религиозной терпимости" одних добрых христиан к другим, была принята лишь спустя 1672 года после рождения их мессии, призывавшего "любить ближнего своего". Спрашивается, чем свыше полторы тысячи лет занимались "рабы божьи"? Очевидно, были "религиозно терпимы", как добрые католики к добрым гугенотам, или как полчища первых добрых крестоносцев сперва в Лицеи, где они вырезали все христианское (православное) население, включая стариков и детей, в 1095 году и четырьмя годами позже в Иерусалиме, где они устроили кровавую баню «неверным»? Сколько их, примеров "христианской терпимости"? Но впору ли нам удивляться, ведь эту кровавую "дорогу слез" начал мостить костями невинно убиённых еще сам "ангел, боящийся света" — прародитель главенствующих земных догм Иегова, на пути своего следования из Египта в Междуречье и далее без остановок оставивший горы трупов, "тризну наоборот" по которым до сих пор ежегодно справляют правоверные сыны Израилевы, за тысячелетия ни на йоту не отступившие от хищнических дедовских заветов, которые века сохранили в виде (ветхих) многоумных раввинистических наставлений, по какому-то недоразумению называемых «религией» или, тем паче «верой». Слуги божьи лишь перехватили эту эстафету у своего хозяина. И сегодня эти ловцы душ человеческих, достойные правопреемники таких великих «гуманистов» и "борцов за права человека", как Томас Торквемада, Никон или Владимир, с (бесовских?) экранов ТВ говорят о смирении, терпимости и высокой христианской нравственности, не забывая пощекотать тщеславие обывателя, чьи выпученные от умиления глаза уставились на архитектурного монстра Христа Спасителя, разговорами о «богоизбранности» народа (очевидно того, которого в настоящий момент приобщают к "общечеловеческим ценностям"). Не потрудитесь ли вы, преподобные, объяснить, как «богоизбранность» корреспондируется с терпимостью и равенством всех перед богом? Впрочем, на все подобные вопросы у христианства давно заготовлен многоразовый, как «Шаттл», ответ — "верую, потому что абсурдно". Воистину, блаженны нищие духом!

Мысль о том, что Сатана — лучшее творение бога, так часто бывала в употреблении, что уже лоснится. Тем не менее, вынужден ее повторить: адские муки, раскаленные сковородки — это краеугольный камень, на котором зиждется христианство. Имя ему — страх. Само наличие в христианской мифологии места наказания и вечного проклятия ослушников есть ещё один пленок в лицо общественной морали, лишний раз подтверждающий, что априори область применения христианской функции — быдло. Если, по Достоевскому, вслед за «отменой» крепостного права Греха последует Вседозволенность, то по логике вещей напрашивается вывод о том, что христианство не имеет в своем арсенале других средств, способных предотвратить своих адептов от слепого потакания инстинктам.

"Норвежское дело" — это несколько другой случай. Здесь, как отмечают авторы, можно выделить два типа Сатанизма. Первый, свойственный 90 % «сатанинских» металлических групп, являет собой не что иное, как заигрывание с оккультной символикой, стремление показаться «экстремальными», "злыми", «богохульными» и навеян, главным образом, дешевыми американскими фильмами и книгами ужасов, смысл которых можно охарактеризовать фразой "мясо ем, кровь я пью". Я бы назвал его детским, но авторы предпочитают называть его «средневековым». Термин, вероятно, основан на представлениях о чёрной магии, колдовстве и ведьмах, развлекающихся с дьяволом на Лысой горе, дошедших до нас из того мрачного времени. Второй случай куда как более интересней.

Сатанизм вторых можно смело назвать продуманным, выстраданным мировоззрением. Их вера — скорее социальный нигилизм, нежели вера в адское пламя. Это можно называть "сатанизмом по Ла Вею", "Сатанизмом с человеческим лицом", но скорее это индивидуализм в квадрате, помноженный на снобизм с большой буквы.