Мурад Аджи - История тюрков

Оказавшись в тупике, они доверились Небу. Дешт-и-Кипчак продолжил свою размеренную жизнь: строил, плавил железо, растил урожаи и скот. Люди отмечали праздники и свадьбы, радовались рождению детей, скорбели по уходу в мир иной своих ближних. Все было как всегда. Жизнь текла своим неторопливым чередом.

На Кавказе появлялись селения кипчаков, вырастали новые города. Один из них – Хамрин. Город прославился священным деревом, о котором упоминали едва ли не все историки Кавказа. Деревом по имени Тенгри-хан.

Разумеется, речь шла не о священном кусте, как у язычников. Нет… Тюрки жили с мыслью о мировом древе, в котором соединяется все, созданное Великим Тенгри. (В этом случае полагалось обращаться к Тенгри со словом «Ходай» – «Создатель», «Творец».) Учение о мировом древе – это целая наука, познав ее, станешь мудрецом. Увидишь модель мира и начнешь понимать, как устроен мир. В Европе эту науку назвали философией.

Ветви мирового древа достигают неба, они принадлежат Богу и птицам. Корни древа уходят глубоко в преисподнюю, в царство Змея. А ствол находится в срединном мире – там, где живут люди, кони и звери.

Древо жизни вечно, как вечен Бог. Его нельзя увидеть, как нельзя увидеть Бога. Согласно легенде, по древу жизни переходят духи и мысли из одного мира в другой. Именно оно, мировое древо, дает человеку познание…

Что, если город Хамрин стал городом мудрецов и философов? Что, если здесь, под покровом ветвей мирового древа, кипчаки просили совета Тенгри?.. Кругом же кольцо враждебного мира.

В городе Хамрине позже построили храмы, еще позже – мечети. Но древо оставалось его главной святыней… Сейчас там селение Каякент. Селение со строгой планировкой города. А на околице в память о прошлом растет священное дерево Тенгри-хан… Кумыки, конечно, что-то забыли, многого вообще не знают о древе жизни, но хранят особое уважение к тому дереву, что растет в селении Каякент.

К древу своих будущих воспоминаний?!

…А тогда, в III веке, в мире зарождались великие события. Они начинались по ту сторону дербентской стены и поначалу шли без участия кипчаков. Но именно кипчаки должны были стать их главным участником и главной движущей силой. «Что предписано Тенгри, того не избежать», – учит древняя мудрость.

Невероятно, но факт – дербентские ворота открылись сами! Без участия степняков… Известно, что чистые помыслы ниспосланы Небом, они не проходят бесследно. И в этом убеждает дальнейшая история Кавказа и всей Европы.

О приходе кипчаков узнал правитель армян в Киликии Хозрой I. Он безнадежно проигрывал войну Ирану и нуждался в сильном союзнике. Армяне и нашли дорогу к городу Хамрину. Нашли не только дорогу, но и общий язык с пришельцами. Взаимопониманию способствовало то, что предки Хозроя I (Аршакиды) и предки кипчаков были выходцами с Алтая. Армяне первыми в Европе признали кипчаков. И сделали все, чтобы Дербент пропустил всадников. А помогали им в этом… кушаны, правители которых тоже помнили о своем алтайском происхождении.

Армянский правитель Хозрой I не ошибся в союзнике. Кипчаки повергли противника в ужас, наголову разбив его в первом же бою. Война закончилась. Армения вышла из-под власти Ирана, а кипчаки подчинили себе Дербент и все западное побережье Каспия…

В нынешнем Азербайджане много примет того славного времени. Например, селение Кыпчак или город Гянджа. Даже в иных малоизвестных селениях и городах есть памятники эпохи Великого переселения народов. Стоило бы присмотреться к городу Гусары, это его современное название, оно, возможно, идет от имени Гесера… Тюркский мир тогда, в III веке, полноправно вступил на Северный Кавказ. Пустил здесь корни. Навсегда стал частицей культуры Кавказа и всей Европы! Здесь, в Дагестане, возможны самые невероятные открытия.

Вступление кипчаков на Северный Кавказ – событие чрезвычайное в мировой истории! В нем – и сила всадников (новой армии, с которой обязаны считаться все), и будущее Великого переселения народов, его обозначившиеся перспективы (на горизонте кипчаков показались Европа, Ближний и Средний Восток, туда лежала их дорога).

Все связалось тогда на Кавказе в плотный политический клубок, все ждало своего продолжения. Время сжалось, словно пружина, готовая дать толчок глобальным событиям истории. Мир готовился стать другим. Именно приход тюрков-кипчаков в Европу подвел здесь черту под эпохой Античности и начал эпоху Средневековья! Началась новая Европа – уже и тюркская, она как бы перешла из поры отрочества в пору юности… Это важнейшее событие, к сожалению, просмотрели историки.

Материальным продолжением той политики было образование в 302 году новой тюркской страны – Албании Кавказской со столицей в Дербенте. Кавказ и прежде играл в мировой политике особую роль, здесь лежала граница между Востоком и Западом. Граница миров! Здесь пересекались интересы Ирана и Римской империи: веками шли кровопролитные войны.

Кавказ был едва ли не единственным местом в западном мире, где умели делать железо. То самое железо, которое ценилось выше золота. (Правда, железо не плавили, а выжигали из руды, оно получалось низкого качества; что-то подобное делали в Карпатах.) Борьба за обладание железом велась не на жизнь, а на смерть. Без кавказского металла в Римской империи навсегда был бы бронзовый век. Иран тоже желал пользоваться кавказским железом.

Когда же тюрки-кипчаки разбили в Закавказье армию Ирана, все разом изменилось самым неожиданным образом. Мировая политика, которая выстраивалась веками, рухнула. Рухнула без шума и треска. Но понять это могли лишь искушенные люди. Среди кипчаков таковых не оказалось. Многого, что творилось в Европе, они вообще не знали. Ушли из Закавказья, даже не вкусив плодов своей победы. Помогли армянам, точнее, их правителю, и ушли осваивать побережье Каспия, свой новый дом.

Соправители Диоклетиан и Максенций.

IV в. Собор Сан-Марко, Венеция

В «ничейное» Закавказье заторопился римский император Диоклетиан – хитрейший лис и мудрейший политик того времени. Под его властью лежала Европа, и теперь он чувствовал, что может стать хозяином мира. Диоклетиан к 297 году подчинил себе Закавказье. Потом напал на ослабленный Иран, захватил самые богатые его провинции. Поход его был стремительный. Победоносный. Рим ликовал. Поговаривали даже о новом «Золотом веке» Империи. Такого успеха никто не ожидал, даже сам император.

Но победа над Ираном далась слишком легко. Подозрительно легко, это и настораживало Диоклетиана. Он в той победе над персами всей кожей почувствовал беду. А мятеж против Рима, вспыхнувший в Армении, был дальним всполохом той беды, которая неотвратимо шла на Империю.