Петр Гуляр - Забытое королевство

Я не раз засиживался в этих палатках до полуночи над миской горячих пельменей или лапши, разглядывая вооруженных до зубов тибетских караванщиков или людей из окрестных племен. Более степенные горожане считали, что есть в этих палатках небезопасно. Иногда в них можно было наткнуться на переодетых разбойников в самых не— ожиданных нарядах; довольно часто случались и пьяные стычки. В особенно темные ночи одна из девушек рядом с лавкой г-жи Ян непременно вручала мне охапку ярко горящих миньцзе, чтобы я не сбился с дороги по пути в гору.

Чуть дальше, в тибетском квартале, располагался первоклассный бар г-жи Хо, который считался местом для привилегированной публики — в том смысле, что сюда ходили в основном тибетские торговцы. Г-жа Хо владела одним из самых роскошных особняков в тибетской части города. Двое из ее сыновей жили в Лхасе, где заправляли процветающей экспортно-импортной фирмой. Самый младший сын еще учился в школе — это был глуповатый, нахальный юноша, вечно пристававший ко мне с бестактными вопросами. Супруг г-жи Хо, приземистый мужчина средних лет, проводил большую часть времени за курением опиума, так что в лавке его было практически не встретить. В основном хозяйке помогала ее румяная взрослая дочь, которую тоже звали А Ни-ся.

Сама г-жа Хо, дородная матрона средних лет, была полна веселья и любила пикантные шутки. Ее бар выглядел в точности так же, как у г-жи Ли, и держала она его главным образом для того, чтобы избежать скуки, — в дополнение к основному источнику доходов. Дом ее, один из самых больших в городе, включал в себя три раздельных дворика, аккуратно вымощенных каменными плитами и усаженных цветами и кустарниками в огромных фарфоровых горшках, установленных на резные пьедесталы. Весь дом украшала изнутри тончайшей работы резьба; в нем царила идеальная чистота, а интерьер был продуман до малейшей детали. К основному зданию примыкали просторные конюшни. Г-жа Хо взяла меня под свою опеку почти сразу же после моего приезда и впоследствии не раз помогала мне решать проблемы, с которыми я сталкивался. Ее сведениям можно было верить не в меньшей степени, чем словам г-жи Ли, но в отличие от этой почтенной пожилой дамы она обожала обсуждать скандалы и перемежала свои цветистые рассказы емкими комментариями в адрес действующих лиц, из-за чего я всегда покидал ее лавку, держась за разболевшиеся от смеха бока. Она осыпала меня подарками — я получал от нее то кусок ветчины, то кувшин особого вина, то молодую капусту, присланную из Атунцзе. Взамен я давал ее детям бесплатные врачебные советы и приносил ей ростки американских цветов или овощей, в особенности свеклы, хотя наси не любили использовать ее в готовке — по их словам, они предпочитали менее сладкие овощи. Однажды вечером А Ни-ся появилась в лавке с ярко-красными щеками, и я отметил, что она переборщила с румянами. Г-жа Хо объяснила, что это не румяна — А Ни-ся просто нашла новое применение для свекольного сока. Безумная мода распространилась по всему городу, и вскоре А Ни-ся и ее подружки стали выращивать свеклу не для еды, но ради ее косметических свойств.

Ходить к г-же Хо лучше всего было после ужина. В это время бар заполняли тибетские торговцы, останавливавшиеся у нее на постой. Она считала своей обязанностью представлять нас друг другу, и эти весьма приятные знакомства каждый раз выливались в разговоры до глубокой ночи. Время от времени подобострастные тибетские слуги приносили нам разнообразные закуски к вину. Однажды в баре появился лама из Тонгва — он путешествовал с большим караваном и множеством слуг-монахов. Масштабы его грубости соответствовали масштабам власти, которой он был облечен, и к тому же он оказался большим женолюбом. Его манеры повергали в шок даже свободомыслящих, непосредственных жителей Лицзяна, а девушки-паньцзиньмэй с визгом и смехом разбегались в притворном страхе, когда он бросался к ним в парке. Он даже строил глазки г-же Хо, когда мы с ним пили вино, чем вызвал у нее приступ хохота. Впоследствии я решил поддразнить А Ни-ся, предложив ей:

— Отчего бы тебе не выйти за него замуж? Стала бы аббатисой.

— Отчего бы вам не жениться на г-же Ли? — молниеносно отреагировала она.

Множество богатых караванов прибывало в дом г-жи Хо по рекомендации ее сына в Лхасе. Г-жа Хо учтиво и сердечно приветствовала купцов и отводила им просторные, удобные комнаты. Их лошадей и слуг размещали со всеми удобствами в том же здании. Остальные караванщики с лошадьми либо останавливались у соседей, если у тех находилось место, либо разбивали лагерь вдоль дороги, ведущей в нашу деревню. Так размещали и тех, кто прибывал позже, пока дом не заполнялся целиком. Однако никто не позволил бы купцам ютиться в тесноте: тибетцы любят простор, так что двое-трое купцов, как правило, получали в личное пользование сразу несколько комнат. Обилие дорогих предметов декора из серебра и меди, полированные жаровни, множество ценных ковров — все это было необходимо, чтобы тибетский купец не уронил своего достоинства и почувствовал себя как дома. Никак нельзя было обойтись и без вкусной еды, которую доставляли компаниям купцов непосредственно в их апартаменты. Слуги должны были решать вопрос своего пропитания сами.

Время от времени г-жа Хо устраивала для своих постояльцев-купцов настоящие пиры, на которые обычно приглашала и меня. Угощение заказывали на стороне, и оригинальностью оно не отличалось. Однако вскоре после окончания ужина приходили караванщики в сопровождении своих подруг, во дворе разжигали небольшой костер, а по углам расставляли небольшие столики с кувшинами белого вина и чашками. С песнями и хлопаньем в ладоши мужчины и женщины, задирая друг друга, весело пускались в пляс. Время от времени они подбадривали себя чашкой-другой вина. Чем больше танцоры пили, тем быстрее они плясали — до тех пор, пока все не сбивались с ритма, а танцы не переходили в открытый флирт. Подобные пляски устраивались во всех караванных лагерях, и ритмическое пение обрывками долетало до моих окон до самого рассвета.

Помимо караванщиков с их спонтанными танцами, иногда нас посещали и небольшие труппы артистов из народа кампа. В труппу входили две или три женщины и приблизительно столько же мужчин. Характерной их чертой были свисавшие с поясов нитки бус; они играли на однострунных скрипках, пипах (мандолинах), флейтах, тамбуринах и небольших барабанах. Артисты ходили из дома в дом и за небольшую плату — от пятидесяти центов до доллара — устраивали веселое представление, длившееся около получаса: играли, пели и кружились в танце. За более высокую плату они могли, если требовалось, бить в барабаны и танцевать хоть весь день напролет. Они проводили в Лицзяне месяц или два, в зависимости от того, насколько успешными выдавались гастроли, а затем двигались дальше. Их выступления отличались настоящим артистизмом.