Петр Гуляр - Забытое королевство

Тибетские купцы, останавливавшиеся у г-жи Хо, не платили ни за постой, ни за еду, хотя обычно оставались в Лицзяне на месяц или два. Однако г-жа Хо получала комиссионные с продажи их товара — вероятно, от обеих сторон, — что вполне покрывало расходы на прием гостей. Раз или два в году какой-нибудь из ее сыновей сам приезжал из Лхасы с караваном. Товары либо продавались в Лицзяне, либо отправлялись с караваном в Сягуань. Но г-жа Хо их туда не сопровождала — лицзянские коммерсантши, как правило, не стремились расширять свое дело или ездить в такую даль.

В городе всегда вызывало фурор прибытие представителей одного известного матриархального племени, проживающего к северу от Лицзяна на расстоянии примерно семи дней караванного путешествия. Появление мужчин или женщин из этого племени на рынке или выход за покупками на Главную улицу неизменно сопровождались возмущенным перешептыванием, хихиканьем и воплями оскорбленной невинности со стороны женского населения Лицзяна — и скабрезными комментариями со стороны мужского. Проживало это племя в герцогствах Юннин, по другую сторону высшей точки изгиба Янцзы. Наси называли их лю си, а сами они именовали себя ли син. В их обществе царил полноценный матриархат. Имущество передавалось по наследству от матери к дочери. У каждой женщины имелось по нескольку мужей, а дети всегда жаловались: «У нас есть мама, но нет папы». Мужья матери именовались «дядями»; муж имел право находиться рядом с женой только до тех пор, пока он ее устраивал — в противном случае она могла без лишних церемоний его прогнать. В Юннине практиковалась свободная любовь, и все усилия женщин лю си были направлены на то, чтобы в дополнение к мужьям привлечь к себе как можно больше любовников. Когда через их земли проходил тибетский караван или другая группа путешественников, местные женщины собирались и тайно решали, где должен остановиться каждый из путников. Глава семьи повелевала своим мужьям удалиться и не возвращаться, пока их не позовут. Она и ее дочери готовили пир и развлекали гостя танцами. Затем старшая из женщин предлагала путнику сделать выбор между опытной зрелостью и неразумной молодостью.

Это было красивое племя — высокое, стройное, с хорошо сложенными телами и привлекательной внешностью. Они чем-то напоминали благородных и, но если и с их строгими, орлиными чертами больше походили на римлян, ли син скорее напоминали классический грече— ский тип — теплый, мягкий, с намного менее резкой внешностью и манерами. Подобно женщинам племени и, женщины племени ли син носили длинные пышные синие юбки, красные кушаки и черные жакеты из овчины или плащи, а также шляпы либо тюрбаны. Иногда они ходили и с непокрытой головой, причесанные на манер древних римлянок, с волосами, уложенными в сетку. С ярко накрашенными губами и глазами, они двигались по улице медленным, струящимся шагом, покачивая бедрами и бросая призывные взгляды на окружающих мужчин. Одного этого хватало, чтобы вызвать возмущение у наиболее простосердечных женщин наси. Но когда они прохаживались по улице, повиснув на шее у мужа или любовника, который обнимал их за талию, даже самые искушенные насийки видели в этом верх развязности и плевались либо нервно хихикали им вслед.

Мужчины племени лю си производили впечатление весьма самовлюбленных созданий — они вечно прихорашивались и смотрелись во все зеркала. Они красили губы помадой, пудрили щеки и иногда посещали мой кабинет не столько ради медицинских советов, сколько для того, чтобы узнать, не найдется ли у меня для них каких-нибудь духов, пудры или дешевых украшений. Некоторые из них вертелись передо мной, спрашивая, достаточно ли они хороши. Все это свидетельствовало не столько об их женоподобии, сколько о тщеславии и желании выглядеть в глазах женщин их племени наилучшим и наироскошнейшим образом.

Мужчины народа наси были в общем и целом невосприимчивы к чарам женщин из племени лю си. Их ухищрения и прелести не оставались незамеченными, однако наси были осведомлены о том, что большая часть племени лю си страдает венерическими болезнями, и только страх почти неизбежного заражения вынуждал наси и других здравомыслящих мужчин обходить чаровниц из племени лю си десятой дорогой.

Мне довелось пересекаться с женщинами лю си только дважды, и обе встречи увенчались небольшим скандалом. Однажды днем я проходил мимо лавки г-жи Ян, когда меня окликнула хорошо одетая женщина лю си, сидевшая там за чашкой вина. Она предложила угостить меня. Я сел с ней рядом. Женщина оказалась из Юннина, звали ее Гуай Ша. В Лицзян она приехала по делу — продавать золото и мускус. Она заплатила за мое вино, я поблагодарил ее, ушел и выбросил нашу встречу из головы. Через несколько дней она появилась у меня в приемной и в присутствии всех моих работников заявила мне, что у нее, по всей видимости, сифилис. Я объяснил, что если это и в самом деле так, ей потребуется инъекция пониже спины. Не успели мы и глазом моргнуть, как она задрала юбки и легла в таком виде на большой стол посреди комнаты.

— Мадам, — сказал я, — прошу вас, встаньте и оденьтесь.

После чего объяснил, что инъекции делаются в отдельной комнате и только в присутствии женщин, которых она приведет с собой в качестве сопровождения.

Позднее она вернулась и должным образом получила свой укол. Через некоторое время г-жа Ли рассказала мне, что Гуай Ша пришла к ней в лавку и напилась так, что не стояла на ногах — с большими трудностями, при помощи двух тибетцев, ее удалось выпроводить. Я больше никогда ее не встречал, однако слышал от г-жи Ли, что она связалась с группой тибетцев и в итоге была убита, когда мужчины поссорились из-за права обладать ее прелестями и один из них бросил в нее камень.

Второй раз я столкнулся с женщинами лю си, когда двое из них привели ко мне в кабинет пожилого мужчину.

— Прошу вас, вылечите его, — попросила старшая. — Это наш дядя.

Я осмотрел старика, пораженного отталкивающей болезнью. Он страдал от ихтиоза — редкого и сложного в лечении заболевания, о котором я мало знал и от которого у меня не было эффективных средств. Я объяснил ситуацию женщинам через посредство своего главного секретаря — принца Му. Старшая вышла вперед и заявила:

— Вы обязаны его вылечить! Обязаны! В награду я проведу с вами ночь.

— Мадам, уверяю вас, этот случай вне моей компетенции, — ответил я, проигнорировав ее предложение.

Она, казалось, была вне себя.

— Послушайте, — снова начала она. — Мы обе проведем с вами ночь — я и моя сестра.

Я чувствовал себя как святой Антоний Падуанский. Случайно заглянувшие в кабинет соседи и работники моей конторы с трудом сдерживали смех.