Петр Гуляр - Забытое королевство

Так выглядели свадьбы в Лицзяне и его окрестностях. Для девушек, большинство из которых не любили своих мужей, после свадьбы кончались золотые деньки, когда они, будучи незамужними, свободно гуляли с друзьями и подругами, танцевали и флиртовали с кем хотели. В Лицзяне романы между насийскими девушками и юношами никто, как правило, не осуждал, однако по отношению к чужакам люди испытывали совсем иные чувства. Неписаное правило гласило: «насийские девушки — для насийских юношей и больше ни для кого». Внутри одной народности дозволялось что угодно, однако если бы с насийской девушкой начал флиртовать миньцзя или китаец, это могло бы закончиться для юноши весьма печально — многие из них гибли от руки ревнивых насийских мужчин. Помню историю одного юного китайца, сбежавшего от японских властей и приехавшего в Лицзян заниматься торговлей. Ему понравилось, с какой непосредственностью местные девушки общались с мужчинами, и он начал ухаживать за хорошенькой девушкой-наси. Однако вскоре среди бела дня его окружили трое насийских мужчин, чьи лица были прикрыты платками. Они прострелили ему щеку со словами: «Это — только предупреждение. В следующий раз будем стрелять в сердце». Молодой человек поспешно покинул Лицзян.

Когда девушка становится замужней дамой, ей отрезают длинную косу, и с этого момента она должна непрерывно носить черный головной убор жены. Спит она в боковой комнатке первого этажа, и общаться со старыми подружками ей больше не дозволяется. Муж, как правило, ночует в гостиной. В дневное время его постель, застланная коврами, служит в качестве тахты. В отличие от Китая и других стран, здесь не знают двуспальных кроватей — муж и жена не спят по ночам вместе, и если бы вдруг соседи узнали о том, что кто-нибудь так поступает, пару ославили бы на всю деревню. Даже пукхаи (стеганые одеяла) всегда шьют на одного человека — двуспальными они не бывают. К друзьям это ограничение не относится: друзья мужского пола, оставаясь ночевать в гостях, всегда ложатся вместе с хозяином, по два-три человека в одной постели, а если компания большая, то все укладываются по двое — по трое на другие имеющиеся в доме кровати. Так же поступают и женщины, когда у них остаются на ночь подруги. Спят все совершенно голыми, причем спальню прогревают угольными жаровнями до невыносимой температуры. Самых везучих и почетных гостей в качестве особой привилегии укладывают спать в одной кровати с дедушкой.

В тринадцатый день третьей луны, то есть приблизительно в конце марта — начале апреля, в Ли— цзяне проходил очень оживленный и веселый праздник специально для женщин, страдающих бесплодием или желающих произвести на свет побольше детей. У меня создалось впечатление, что лицзянские мужчины относились к этой благородной цели более чем сочувственно и участвовали в торжестве с намного большим пылом, чем женщины. Наиболее ярким моментом праздника было однодневное паломничество на вершину под названием Гуланъюй приблизительно в десяти километрах к востоку от города, где стоял небольшой храм — считалось, что молитва в этом храме действует наверняка. Лучше всего было достичь вершины в предрассветные минуты, чтобы насладиться видом первых лучей солнца, золотящих вершину и великолепную ледяную корону горы Сатцето.

Накануне праздника женщины и девушки города без устали готовили, пекли и начищали хо-го и самовары. Мужчины в предвкушении радостного события чистили лошадей и мулов, подтягивали седла, собирали побольше вина. Паломничество начиналось вскоре после двух часов ночи. Друзья всегда заходили за мной с факелами и лучинами-миньцзе, поскольку луна в этой фазе светила только до четырех часов. За пределами города паломнику открывалось невероятное по величию и красоте зрелище: по равнине тянулись бесконечные вереницы мерцающих огней, стекавшиеся к подножию тихой, темной горы. Извиваясь, они ползли вверх по горному склону, словно огненный дракон из тысячи маленьких огоньков. Факелы отражались в речках и каналах, сливаясь с отражением все еще яркой луны. Женщины несли растопленные хо-го, из труб которых вылетали искры и пламя. Казалось, будто через поле движутся сотни крохотных паровозов. К тому моменту, как мы достигли подножия горы, там уже собрались сотни людей — все беседовали, смеялись. На лугах и в лесах были расставлены палатки, расстелены ковры и установлены шипящие хо-го, испускавшие аппетитные запахи готовящейся еды, в то время как процессия паломников поднималась все выше и выше по склону горы, освещая себе путь факелами и лучинами.

Подъем был крутой, и до вершины мы добрались со-всем обессиленными. На этой высоте царил зимний холод — траву и кустарник покрывал иней, вода в лужах превратилась в лед. На востоке разгоралась золотисто-оранжевая заря, а Снежная гора поблескивала в лучах еще невидимого для нас солнца. Наконец солнечные лучи достигли и нас, и камни вокруг, нагреваясь, начали приятно потрескивать. Мы вошли в небольшой храм, битком набитый людьми. Женщины простирались перед богиней-чадоподательницей Няннян и поспешно возлагали к ее изображению пучки благовонных палочек и свечей. Набожные женщины, страстно желающие обзавестись детьми, трогали и целовали небольшую золотую статуэтку обнаженного божка-приапа. Божок стоял перед изображением богини в позе маленького мальчика, приготовившегося к мочеиспусканию. Проходя мимо статуэтки, девочки краснели, хихикали и отворачивались: их черед следовать подобным традициям еще не наступил.

Задерживаться на небольшой площадке на вершине было нельзя — сзади напирали толпы новоприбывших паломников, так что мы начали неспешно спускаться. За поворотом стала слышна громкая музыка и пение: навстречу нам поднималась процессия девушек и женщин миньцзя. Девушки нарядились в пестрые вышитые жилетки, а головы повязали яркими шелковыми платками, поверх которых надели блестящие диадемы, украшенные полудрагоценными камнями. Сопровождавшие их мужчины играли на флейтах и били в тарелки; хором распевая «Намму Амитабха», все они медленно шли вверх по тропе, неся перед собой свечи и курительные палочки.

Сцена у подножия горы сверху походила на декорацию к великолепному балету на восточные темы. Прекрасно одетые мужчины и женщины сидели на восхитительных коврах вокруг начищенных хо-го. Кругом стояли разноцветные палатки, к деревьям были привязаны мулы в богатых попонах. Группки девушек и юношей прогуливались по лесу, собирая цветы. Многие юноши-миньцзя носили через плечо красную перевязь; завидев их, девушки хихикали и подмигивали им. На этом празднике красная перевязь на плече у молодого миньцзя означает, что он все еще свободен и готов принять ухаживания симпатичной девушки. Самых красивых юношей быстро окружили восхищенные поклонницы, порхавшие вокруг них, словно бабочки над цветком. Наконец хорошенькая и целеустремленная девушка захватила одного из них в плен и увела подальше от подруг, провожавших ее завистливыми взглядами. Теперь этот счастливчик мог не обращать внимания ни на кого, кроме своей избранницы, и, весьма вероятно, дело вскоре могло дойти и до официальной помолвки.