Георгий Щедровицкий - Избранные труды

Эта иллюстрация специфического отношения наложения формы на материал, прозрачная и очень убедительная, принадлежит В. А. Лефевру.

Конкретной иллюстрацией этих положений могут служить рассуждения из многих работ, посвященных системному исследованию и проектированию. В одних из них переход от процессов к структурам происходит помимо какой-либо сознательной фиксации этого: говоря о процессах (преобразования, передачи информации, изменения и т. п.), исследователь параллельно рисует статические структурные изображения их в виде отношений и связей между элементами или блоками системы [Holl, 1962, Gosling, 1962]. В таких случаях структурное изображение непосредственно отождествляется с изображением процессов. В других работах процессы изображаются в виде структур с четким пониманием категориального различия изображаемого и изображения, и тогда переход от процессов к структурам носит сложный и опосредованный характер, как правило, предполагает апелляцию к методу построения изображений (см., в частности, наши рассуждения, посвященные структурному изображению процессов воспроизводства деятельности [1967а, с. 30–42] и структурному изображению процессов понимания [1974а*].

Схема разложения объекта на функцию и структурированный материал описана в нашей работе {1957а*, {с. 460–462}].

Характерные примеры таких связей дают нам механизмы сознания [Лефевр, 1967; Генисаретский, 1968].

Применение этой схемы анализа к различному материалу описано в работах [1958 b*; 1966 b*; Розин, 1967 b; Клиневская, 1969].

«Живые» процедуры деятельности индивидов (а вместе с тем умение осуществлять эти процедуры) являются необходимым условием воспроизводства, ибо без них сейчас невозможно производство объектов по заданным эталонам как образцам [1966 а*, {с. 199–202}] (заметим мимоходом, что так происходило до сих пор и так происходит сейчас, но это не значит, что такое необходимо и будет происходить всегда). Если же индивид не может произвести необходимые процедуры (либо потому, что у него нет соответствующих средств, либо потому, что он просто не умеет осуществлять адекватные действия), а процесс воспроизводства тем не менее должен осуществляться, то основной путь и средство, к которому он может прибегнуть, — обращение за помощью к другим и создание с ними систем кооперации. В зависимости от того, в чем была причина и источник затруднений у первого индивида, назначение и функция деятельности других индивидов, привлекаемых в кооперацию, будут состоять либо в том, чтобы дать первому необходимые для деятельности средства, либо в том, чтобы научить его соответствующей деятельности. И соответственно этому будут развертываться одни или другие структуры социальной кооперации [1966 а*, (с. 202–211}; 1967 g*, {с. 52–53}; 1970].

Ср.: «Под техникой понимают последовательное применение научных и иных видов систематизированных знаний для решения практических задач. Наиболее важное следствие применения современной техники, по крайней мере с точки зрения экономической науки, заключается в том, что она заставляет разделить любую такую задачу на ее составные части. Таким и только таким образом можно добиться воздействия систематизированных знаний на производство.

«Рефлексия (reflexio) не имеет дела с самими предметами и не получает понятий прямо от них; она есть такое состояние души, в котором мы приспособляемся к тому, чтобы найти субъективные условия, при которых мы можем образовать понятия. Рефлексия есть сознание отношения данных представлений к различным нашим способностям познания и только при ее помощи отношение их друг к другу может быть правильно определено. Раньше всякой дальнейшей обработки своих представлений мы должны решить вопрос, в какой способности познания они связаны друг с другом… Не все суждения нуждаются в исследовании, т. е. во внимании к основаниям их истинности… Но все суждения и даже все сравнения требуют рефлексии, т. е. различения той способности познания, которой принадлежат данные понятия…

Да будет позволено мне называть место, уделяемое нами понятию или в чувствительности, или в чистом рассудке, трансцендентальным местом. Соответственно этому оценку места, принадлежащего всякому понятию согласно различиям в его применении, и руководство для определения места всякого понятия, согласно правилам, следовало бы называть трансцендентальною топикою; эта наука основательно предохраняла бы от всяких подтасовок чистого рассудка и возникающей отсюда шумихи, так как она всегда различала бы, какой познавательной способности принадлежат понятия…» [Кант, 1907, с. 185, 189].

«Рефлексия, которая должна происходить в том же сознании, есть состояние совершенно отличное от внешнего восприятия, отчасти даже противоположное ему… Знание в своей внутренней форме и сущности есть бытие свободы… Об этой свободе я утверждаю, что она существует сама по себе… И я утверждаю, что это самостоятельное, особое бытие свободы есть знание… В знании действительного объекта вне меня как относится объект ко мне, к знанию? Без сомнения, так: его бытие и его качества не прикреплены ко мне, я свободен от того и другого, парю над ними, вполне к ним равнодушен… Свободу, необходимую для того, чтобы сознание носило хотя бы форму знания, оно получает от объективирующего мышления, благодаря которому сознание, хотя и связанное с этим определенным построением образов, подымается по крайней мере над бытием и становится свободным от него. Таким образом, в этом сознании соединяются связанная и освобожденная свобода: сознание связано в построении, свободно от бытия, которое поэтому переносится мышлением на внешний предмет… Рефлексия должна поднять знание над этой определенной связанностью, имеющей место во внешнем восприятии. Оно было связано в построении, следовательно, оно должно стать свободным и безразличным именно по отношению к этому построению, подобно тому как раньше оно стало свободным и безразличным по отношению к бытию… В рефлексии есть свобода относительно построения, и поэтому к этому первому сознанию бытия присоединяется сознание построения. В восприятии сознание заявляло: вещь есть, и больше ничего. Здесь новое возникшее сознание говорит: есть также образ, представление вещи. Далее, так как это сознание есть реализованная свобода построения, то знание высказывает о себе самом: я могу создать образ этой вещи, представить ее, могу также и не создавать» [Фихте, 1914, с. 8–10].

«Я описал внешнее восприятие как такое состояние сознания, причина которого лежит просто в самом существовании сознания, а то новое состояние, которое вызывается рефлексией, как такое, которое задерживает поток причинности, и тогда жизнь становится принципом благодаря возможности свободного акта» [Фихте, 1914, с. 15] (см. также с. 138–140).