Культура Древнего Рима. том 1

С другой стороны, нельзя обойти молчанием и влияние провинций на Рим. Влияние западных провинций заметно в общем мало, хотя кое в чем оно все же обнаруживается (например, в распространении по Италии, видимо, заимствованного из Галлии культа строительных инструментов как символа созидательного труда и честной жизни; в заимствованиях некоторых элементов обычного права, связанного с общинами; в типичной для поздней античной культуры идеализации жизни «варваров», основывавшейся на некоторых чертах строя жизни германцев, британцев, гетов). Слабость такого влияния понятна, поскольку стадия развития народов большинства западных провинций была для римлян давно пройденным этапом.

Гораздо ощутимее влияние восточных провинций с их тысячелетней государственностью и культурой. Но и это влияние, «ориентализацию», нельзя преувеличивать. Заимствовалось то, что не противоречило мировосприятию римлян. Так, в частности, было с восточными культами, из которых устранялись некоторые части их ритуала, противоречившие римской этике. Даже в III в. н. э., когда, по распространенному мнению, «ориентализация» империи зашла очень далеко и восточные культы среди некоторых слоев населения сильно распространились, императору Элагабалу не удалось ввести почитание своего эмесского бога, сопровождавшееся, с точки зрения римлян, дикими и непристойными обрядами. А когда Аврелиан ввел общеимперский культ Непобедимого Солнца, он построил его по привычному для римлян образцу.

«Ориентализация» империи, как и романизация провинций, связана с социально-экономическими и политическими процессами. Когда базой империи стали не города и класс городских собственников, не известное разделение труда между хозяйствами, областями, провинциями, связывавшее их экономически, а самоудовлетворяющиеся сельские общины и огромные имения знати и императоров, объединить империю, противодействовать усилившимся центробежным тенденциям могли только связи «деспотические», абсолютная власть «божественного» императора. Императорская власть, фактически слабея, внешне все более становится подобна власти восточного царя с ее теократическим оформлением. Но и тогда ядро римской системы ценностей остается известным барьером для проникновения принципиально чун; дых ей элементов этой идеологии. Следовательно, о синкретизме, если понимать под ним более или менее механическое соединение идей, образов, представлений, можно говорить лишь очень условно. Впитывающая такие образы и идеи система эволюционирует по своим внутренним законам, сохраняя на разных этапах эволюции свою целостность и заимствуя лишь то, что этой целостности не противоречит.

Таким образом, авторам настоящей работы прежде всего необходимо было выяснить, каков механизм взаимодействия культур в процессе формирования и эволюции единой римской, а затем позднеантичной культуры. При этом авторы исходили из определенного представления о факторах, обусловивших характер и эволюцию римской культуры как культуры римской гражданской общины со всеми ее характерными особенностями и обусловленным ею мировосприятием.

Отсюда вытекали две основные задачи.

Одна из них — определить структуру римской культуры, т. е. иерархию входивших в нее компонентов, поскольку, видимо, именно эта иерархия придает ей своеобразие и поскольку о развитии культуры как системы можно, скорее всего, судить на основании более или менее аналогичного, идущего в одном ритме и направлении развития ее сторон, а также, в некоторых случаях, и но изменению роли того или иного компонента. Например, в эпоху расцвета гражданской общины, когда основной ценностью для римлянина был самый Рим, римский народ, предназначенный покорять другие народы и править ими для их же счастья, а основной долг гражданина видели в том, чтобы осуществлять эту миссию, первенствующее значение имели политико-философские учения. Они имели целью обосновать превосходство римского политического устройства над всеми остальными формами человеческого общежития, воспитать из римлян хороших граждан, гордых своей принадлежностью к «народу-господину», своими добродетелями, и сделать их счастливыми, поскольку благополучие гражданской общины столь же зависело от благополучия граждан, сколь и их счастье зависело от процветания родного города. Этой задаче были так или иначе подчинены и другие сферы культуры. Религия являлась связующим звеном как гражданства в целом, так и меньших, органически включавшихся в город коллективов — территориальных единиц, коллегий и основной социально-экономической ячейки общества — фамилии. Религия определяла необходимые для сплочения и функционирования этих коллективов отношения и обязанности, связывавшие их сочленов: долг людей по отношению к богам, сына — по отношению к отцу, отца — относительно подвластных ему членов фамилии. Религия требовала тщательного выполнения всех обрядов и ритуалов, дабы не нарушить союз, мир с богами.

С религией сперва неразрывно, затем все более обособляясь и становясь одним из элементов политико-философских спекуляций, было связано право. Право и его важнейшая составная часть — закон были для римлян структурообразующим элементом как мирового, так и гражданского порядка. Закон богов упорядочивал космос; право, равное для всех граждан, делало город миниатюрным отображением космоса. Пожалуй, ни в одной другой культуре право не занимало столь высокого места в иерархии ее компонентов, не пронизывало до такой степени и философскую мысль, и повседневную жизнь.

Особое значение в структуре культуры принадлежало науке. Неоднократно выражалось сомнение в применимости термина «наука» κ методам познания мира в античности. Ссылаются обычно в таких случаях на отсутствие в те времена эксперимента, стройной системы знаний с соответственным понятийным аппаратом и точными способами исследования и осмысления полученных результатов, на разрыв между теорией и практикой, а следовательно, и опирающегося на науку технического прогресса, — словом, на отсутствие всех признаков, характеризующих науку нового времени. Однако подобные сомнения представляются необоснованными. Не говоря уже о том, что античная, в частности римская, наука знала, хотя и в ограниченных масштабах, и эксперимент, и споры о методах познания (между «догматиками» и «эмпириками», между стоиками, утверждавшими возможность познания на основании свидетельств органов чувств, и отрицавшими такую возможность академиками, между теми, кто считал, что главное — описать предмет, и теми, кто считал нужным его определить, и т. п.), что она имела ряд достижений, стимулировавших затем развитие науки арабов, а затем и европейцев нового времени, что без ее приложения к практике не были бы возможны несомненные достижения в сельском хозяйстве, горном деле, строительстве, медицине, мореплавании, работе землемеров и картографов, следует учитывать, что во многом отличие античной науки от современной объяснялось ее местом в системе культуры и иными, чем у науки нового времени, задачами. Как и всякая наука, она была призвана помочь людям ориентироваться в окружающем мире, дабы выработать по возможности наиболее благоприятные условия для выживания, воспроизводства и функционирования созданного ими общества. И если философские и политические учения ставили целью достижение таких наиболее благоприятных условий для выживания и функционирования римской гражданской общины, то наука, так сказать, обслуживала их, помогая достижению этой цели.