Пётр Вайль - Картины Италии [litres]

Турнедо Россини я впервые попробовал в Тулузе, после чего, очарованный и восхищенный, заказывал не раз в Париже и Нью-Йорке. Да и дома ничего проще не придумаешь, на ход ноги. Жарится филе-миньон, помещается на крутон, наверх кладется ломтик фуа-гра, два ломтика трюфеля (какой завалялся в холодильнике) и поливается мадерой, прогретой на той сковородке, в которой жарилось мясо. Запомнить легко. Забыть – нельзя!

В одном нью-йоркском ресторане после такого турнедо я разговорился с поваром, которому меня представили как соавтора кулинарной книжки. Я спросил: «А вы знаете, чем Россини еще знаменит?» Повар обиделся: «Вы думаете, я совсем необразованный? Приходите завтра, я вам приготовлю такой омлет Россини!»

Вообще-то кино в Венеции – перебор. Это как намазывать фуа-гра на черную икру. Венеция, с ее многовариантностью воздействий – световых, цветовых, образных, звуковых – сама по себе кинематограф. Ведь чем один город интереснее другого? Количеством впечатлений на единицу передвижения. Переплетение узких кривых улочек с узкими кривыми каналами и горбатыми мостиками, непредставимое в другом месте обилие прекрасных зданий, удвоение всего отражениями в воде, внезапно открывающиеся просветы морского простора, отброшенные водной гладью на фасады солнечные блики, голоса, плеск волны. И – люди: жестикуляция, мимика, манеры. Великий режиссер Орсон Уэллс как-то сказал: «В Италии пятьдесят миллионов актеров, и худшие их них играют в театре и кино».

Закончился очередной Венецианский кинофестиваль, о котором всё уже сказано. У нас речь не столько о кино в Венеции, сколько о кино Венеции. От перебора спасает то, что фестиваль проходит на острове Лидо. А Лидо – совсем не Венеция. Там – всего-то пятнадцать минут на маршрутном пароходике-вапоретто от площади Сан-Марко – всё куда обыденнее и привычнее. Там длинные прямые улицы, по которым ходят машины и автобусы. Настоящая же Венеция – единственный в мире город без наземного транспорта.

В этот простой известный факт стоит вдуматься. Транспорт определяет облик любого города – визуально, акустически, психологически. А в Венеции уже в XIV веке запретили лошадей. Колесо, даже велосипедное, не касается венецианских мостовых. Перемещаешься здесь только пешком и по воде – возвращаясь к нашему общему прошлому, когда лишь так и могло быть. Оттого любой, попадающий в этот город, неизбежно ощущает себя у своих собственных истоков. Оттого так влюбляются в Венецию. Это сродни сновидческой природе кино, которое так часто будит в нас смутные мечтания – не понять о чем, но волнует.

Вода лагуны, со всеми ее 118 островами, не позволила Венеции обрасти пригородами, исказиться в новостройках, растечься магистралями. Это единственный город, в котором можно попытаться понять, как мы жили когда-то. «Мы» – все человечество. Отлистать назад учебник цивилизации. Мысленно – или уж просто на видеокамеру – снять свой фильм о своем прошлом.

Киношники же собираются на прозаическом острове Лидо. Многие так заняты просмотрами, встречами, интервью, что и не бывают в Венеции, лишь умозрительно зная то, что необходимо видеть. Вспоминаю дивный и трогательный случай, о котором рассказали два молодых актера питерского театра Льва Додина. В конце 80-х они были на гастролях в Милане. Выкроилось полдня свободных. Вскочили в поезд Милан-Венеция, на вокзале сели в вапоретто, высадились на Лидо, добежали до отеля «Де Бэн», в котором разворачивается действие их любимого фильма «Смерть в Венеции» Лукино Висконти, вышли на пляж посмотреть, где именно умер главный герой – и уехали обратно. Ни Сан-Марко, ни Дворец дожей, ни мост Риальто, ни Большой канал – ничего! – не поместилось в их Венеции. Каким же причудливым и диким может предстать чистый душевный порыв. Замес истинно венецианский.

С тех пор патриархальность отступает перед искушенностью. В этот раз мы вышли с друзьями поужинать на очаровательную площадь Санта-Маргерита в районе Дорсодуро. В теплом сумраке послышалось нечто необычное. Ага, многоголосый русский говор, со всех сторон: три или четыре большие компании за столиками – с фестиваля, с только что открывшегося архитектурного биеннале, просто так. Кто-то кричал: «Нет, это разве пицца, я тебе на Садовой такую пиццу покажу!»

В Венеции началась реализация проекта по спасению древнего города от затопления. В присутствии премьер-министра Италии Сильвио Берлускони заложены основания новой гигантской системы шлюзов, которые должны защищать город на лагуне от периодических наводнений.

Именно речь идет о венецианской лагуне, о чем часто забывает обычный турист: ведь Венеция – это не только собственно Венеция. Всего в лагуне 118 больших и маленьких островов, а хорошо известен из них во всем мире только один – Венеция, на котором расположены все самые главные достопримечательности. Однако, сама лагуна вообще – такое природное чудо, замкнутая цепочкой длинных вытянутых островов – Лидо, Пеллестрина и Маламокко – они закрывают вход собственно в Венецию. В свое время венецианцы этим очень эффектно воспользовались, заманили туда генуэзский флот и, затопив несколько кораблей в узких проливах, просто разгромили обезоруженного таким тактическим ходом противника.

Вот это замкнутое зеркало воды – 550 квадратных километров – очень примечательно и с природной точки зрения. Там всякие редкие птицы водятся и замечательные рыбы. Очень вкусная рыба бранзино, которую рекомендую всякому, кто отправится в Венецию, и в жареном, и в вареном виде. Но помимо этого, на островах менее известных, чем сама Венеция, тоже расположено немало интересного. Остров Мурано, где производится знаменитое венецианское стекло. Остров Бурано с пестрыми разноцветными домиками, там кружева известные. Остров Торчелло с лучшими, может быть, в мире мозаиками, наряду с теми византийскими мозаиками, которые находятся в соборе Святого Марка. Затем кладбищенский остров Сан-Микеле, маленький остров, который целиком представляет собой кладбище, там, кстати, похоронены и наши соотечественники – Игорь Стравинский, Сергей Дягилев и Иосиф Бродский. Остров Сан-Лаззаро-дельи-Армени – туда можно попасть, хотя это не так просто, этот остров принадлежит армянской общине. Туда плавал Байрон, который изучал там, пытался, по крайней мере, изучать армянский язык. И сейчас можно туда прийти, эта община существует на деньги богатых зарубежных армян, в основном, калифорнийских и французских, там чудесное собрание древних рукописей, миниатюр, гравюр.

Затем есть остров Лидо – он всем известен как место проведения знаменитого Венецианского кинофестиваля. Остров этот для настоящих любителей города – не настоящая Венеция, потому что там ходит транспорт, обычный колесный транспорт. Как известно, Венеция, в первую очередь, отличается от всех городов мира, тем, что там нет никакого колесного транспорта, даже велосипедов. Таким образом, город законсервирован в том виде, в каком существовали древние города. По Лидо, Пеллестрине и Маламокко – вытянутым цепочкой островам – можно попасть в Кьоджу. Кьоджа – такая мини-Венеция, прелестный городок, тоже с каналами, с рынками, с мелкими палаццо, конечно, уступающими венецианским.