Николай Богомолов - Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de siecle до Вознесенского. Том 1. Время символизма

Личности, обозначенные псевдонимами Сергея Алексеевича Соколова, никак не хотели объединяться. Но для истории литературы и просто для истории он остался весьма колоритной фигурой, которую хочется подробно представить.

В п е р в ы е: Псевдонимы русского зарубежья: Материалы и исследования / Под ред. Манфреда Шрубы и Олега Коростелева. М.: Новое литературное обозрение, 2016. С. 219–234. Здесь печатается в значительно расширенном виде.

Сергей Алексеевич Соколов и его жена Лидия Дмитриевна Рындина (наст. фамилия Брылкина; 1883–1964) [476]состояли в переписке с Сологубом и его женой на протяжении более чем десяти лет. В настоящее время известно 99 писем. Из них самый большой корпус составляют письма Соколова к Сологубу. Ответные письма, к сожалению, неизвестны и, скорее всего, утрачены. Небольшой личный фонд Соколова в РГБ этих писем не содержит, не зафиксированы они и среди отдельных поступлений в российских и зарубежных архивах. Вместе с тем содержание сохранившихся писем Соколова и Рындиной вполне дает возможность понять, чему эти письма были посвящены.

Но сначала скажем несколько слов об авторах писем.

Сергей Алексеевич Соколов был известным издателем и литератором, чаще всего выступавшим под прозрачным псевдонимом Сергей Кречетов. Напомним только главные вехи его деятельности за годы переписки (1904–1915). После окончания Московского университета был довольно успешным московским юристом, земским деятелем, после 1905 года — видным кадетом. С 1903 г. активно занимался издательской и журнальной деятельностью: до 1914 г. просуществовало издательство «Гриф», в 1905 он входил в редакцию журнала «Искусство», потом на протяжении полугода был редактором литературного отдела журнала «Золотое руно». Поссорившись с его издателем, Н. П. Рябушинским, на деньги молодого поэта В. В. Линденбаума издавал журнал «Перевал», который продержался всего год. Заведовал литературным отделом газеты «Час», активно сотрудничал и в других московских изданиях, в том числе в большой ежедневной газете «Утро России». Заметной была его деятельность в дирекции Московского Литературно-художественного кружка. Вместе с коллегой по земским делам известным депутатом и даже председателем Государственной Думы Ф. А. Головиным попробовал внедриться в железнодорожные проекты, что удалось, хотя и не без труда. К 1914 г. он стал директором небольшой Копорской железной дороги, что сулило хороший постоянный заработок. Однако в дело вмешалась война: Соколов ушел на фронт, служил в артиллерии, в начале 1915 г. был тяжело ранен и попал в плен. Летом 1918, после Брестского мира, вернулся в Москву, где пробыл недолго, устремившись на Юг, на территорию, контролируемую белыми войсками. О дальнейшем см. в его переписке с И. А. Буниным, публикуемой далее.

Его первой женой была хорошо известная историкам литературы не только как плодовитый автор, но и как связанная со многими писателями-символистами близкими отношениями Н. И. Петровская [477]. Летом 1905 года в вагоне поезда, шедшего по территории Польши, Соколов познакомился с барышней без определенных занятий, дочерью довольно крупного чиновника [478] — Лидией Брылкиной. По его приглашению она перебралась в Москву, стала постоянной спутницей, а в ноябре 1907 г. и официальной женой. Еще до встречи с Соколовым она пробовала свои силы на поприще живописи, потом, под его влиянием, занялась литературой, но более всего известной стала как актриса. Именно этой своей стороной она чаще всего предстает как в письмах мужа, так и в своих собственных. При этом мы более всего видим ее в начале пути, совсем неопытной и занятой в малозначительных ролях. О времени триумфа, особенно кинематографического (в годы войны по степени популярности ее превосходили только Вера Холодная и Вера Каралли), в письмах практически ничего нет. Лишь мельком мы узнаем и о ее литераторской деятельности, и уж вовсе ничего — о мартинистской.

Если попробовать подытожить, чем же существенны публикуемые письма, то в первую очередь следует сказать, что они позволяют уточнить некоторые подробности о печатании и непечатании произведений Сологуба в издательстве Соколова «Гриф». Это издательство было образовано в начале 1903 г., когда Брюсов записывал в дневнике: «Борьба за новое искусство. Сторонники были „Скорпионы“ и „Грифы“ (новое книгоиздательство). <���…> С Грифами я познакомился так. Затеяли они издавать журнал <���…> После они издали альманах „Гриф“ — серый и по обертке, и по содержанию» [479]. Подобно «Скорпиону», «Гриф» возникал как сугубо «идейное» издательство и даже литературный кружок [480], однако близкие к издательству лица ощущали, что «„ Грифы“ — люди <���…>, не имеющие столь определенного внутреннего пути , как, например, Брюсов, Балтрушайтис и т. д.» [481]. Тем не менее напряжение во взаимоотношениях между «Скорпионом» и «Грифом» на первых порах было весьма значительным, издатели и авторы были втянуты в острую борьбу. Сологуб, сколько мы можем судить, до поры до времени оставался от нее в стороне. В двух первых альманахах «Грифа» он не участвовал и тем самым остался вне скандала, разгоревшегося вокруг намерения Андрея Белого печататься во втором альманахе, изменив «Скорпиону» [482]. В 1903–1904 годах Сологуб — постоянный автор первого и главного символистского издательства. Достаточно сказать, что именно там одна за другой выходят две его книги: в ноябре 1903 — «Собрание стихов. Книга III и IV», а летом 1904 — сборник рассказов «Жало смерти». Однако следует заметить, что незадолго до второго события он предлагал туда роман «Мелкий бес» и получил отрицательный ответ [483]. Таким образом, у него должно было сложиться впечатление, что в сношениях с главным издательством символистов необходимо сделать перерыв, и он обращается к Соколову. Как видно из первого письма, он предлагал несколько книг, но принята была только одна — «Книга сказок» (М., 1905; вышла в октябре 1904). С этого времени начинается регулярное сотрудничество Сологуба с «Грифом». Соколов быстро оценил значимость этого сотрудничества и печатал практически все, предлагавшееся Сологубом, если оно не вызывало цензурных затруднений. Главное, пожалуй, его упущение — тот же «Мелкий бес», доставшийся в итоге «Шиповнику», издание которого могло бы принести «Грифу» солидную выгоду. Но — не получилось.

В дальнейшем переговоры ведутся об участии Сологуба в третьем альманахе издательства, в «Золотом руне», в «Перевале», об издании сборника рассказов «Истлевающие личины». Соколов посвящает его в подробности литературных отношений, рассчитывает на его помощь в самых разнообразных своих начинаниях и планах. И постепенно становится ясно, что издатель все более и более подчиняется автору, готов идти практически на все условия, которые тот ставит. По самому тону и интонациям писем наглядно видно, как Сологуб превращается в одного из наиболее популярных русских писателей своего времени, тогда как Соколов явно разочаровывается в идее сделать свое издательство приносящим выгоду или хотя бы не вводящим в значительные расходы, а потому вынужден идти к наиболее коммерчески успешным авторам на поклон.