Николай Богомолов - Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de siecle до Вознесенского. Том 1. Время символизма

Был бы бесконечно обязан, если бы Вы ответили теперь же, могу ли я рассчитывать на рассказ, и когда.

Я жажду получить его, как можно скорее.

А с осени есть виды на возрождение «Перевала» и расширенном виде [580].

И еще: дорогой Федор Кузьмич: был бы я рад до крайности, если бы вы прислали «Книгу разлук» [581]с автографом. Она у меня есть, но без надписи.

Будем писать о ней в ближайшем литературном обзоре, рассылаемом провинц<���иальным> газетам [582].

Жму руку. Буду ждать ответа.

Любящий Вас

Тот же адрес.

Дорогой Федор Кузьмич!

Я дней восемь назад писал Вам письмо, сообщая о возобновлении деятельности Бюро Провинц<���иальной> Прогрессивной прессы, где Вы еще в ноябре дали согласие участвовать. Очень умолял, и делаю это снова, дать рассказ и два стихотворения [583].

Пожалуйста, черкните, не откладывая, можно ли мне рассчитывать на рассказ и когда. Гонорар, как писал, 40–45 коп. строка (36 букв).

Приходится запасаться материалом заранее, т. к. мы будем рассылать его в печатных гранках, и эта процедура требует много времени.

Примите мои приветствия.

Очень надеюсь вскорости получить Ваш ответ.

Любящий Вас

Дорогой Федор Кузьмич!

Посылаю 100 руб. в счет дохода по Вашим изданиям. 25 р. — по «Книге Сказок», 75 р. — по «Истл<���евающим> Личинам». О получении не откажите уведомить. Очень печалюсь, что Вы не ответили ни слова на мои 2 письма, где я просил Вас дать небольшой рассказ для «Бюро Провинц<���иальной> Прессы».

Ваш

Написано на купоне почтового перевода.

Дорогой Федор Кузьмич!

Очень был обрадован, получив от Вас одобрительные строки о Швобе [584]. Лида благодарит Вас без конца за похвалу ее переводу и ужасно гордится Вашим отзывом.

Увы! М. Швоб уже конфискован, и против меня возбуждается судебное преследование за порнографию и кощунство [585]. Для начала недурно! Не знаю, чем кончится эта история. Полиции удалось конфисковать только 124 экз.

Жму Вашу руку. Я и Лида очень приветствуем Анастасию Николаевну.

Любящий Вас

Грущу, что в Кружке Вы собираетесь читать после Рождества [586], и до тех пор, следовательно, вряд ли увидимся.

Дорогой Федор Кузьмич!

Вы обещали во II половине этого сезона прочесть реферат [587]в Кружке.

Вот взываю к Вам от лица литературной комиссии. Исполните обещание. Предлагаем Вам на выбор 2 вторника: 3 февраля и 24 февраля.

Очень прошу — не отвечайте молчанием и черкните мне несколько строк. Если бы Вы выбрали 3 февраля, то 28 января мы уже должны иметь тезисы Вашего реферата для получения разрешения администрации и для распубликования.

Жму руку. Привет.

P. S. Очень умоляю: независимо от присылки тезисов, ответьте о принципиальном согласии вскорости, на днях.

На бланке с грифом: Московский Литературно-Художественный Кружок, директор. Помета Сологуба: «Отв<���ечено> 26 янв<���аря><19>09».

Телеграфируйте согласие читать реферат Кружке свободны третье и 24 февраля

Телеграмма. Помета Сологуба: «Отв<���ечено> 26 янв<���аря>».

Дорогой Федор Кузьмич!

В этом сезоне мне пришлось председательствовать почти на всех «вторниках» Литерат<���урно>-Худож<���ественного> Кружка и в качестве председателя не раз одерживать различных хулиганов, выступавших с скандальной руганью против «декадентов», — хулиганов вроде всемирно-известного А. Бурнакина («Белый Камень») [588].

После «вторника» 3 марта, когда я лишил слова Бурнакина, дикая часть публики устроила скандал и мне пришлось прикрыть заседание [589].

Теперь газетчики в течение целой недели ежедневно поливают меня самыми гнусными помоями. Конечно, я являюсь в этом случае лишь символом, — целят через мою голову. Теперь готовится в мою защиту коллективный литературный протест. Его содержание таково: «Выражая резкое осуждение той травле, которая ведется последнее время в части московской прессы по адресу С. А. Соколова (С. Кречетова) как председателя многих „вторников“ М<���осковского> Литер<���атурно>-Худож<���ественного> Кружка, мы считаем нужным изъявить открыто С. Кречетову наше совершенное сочувствие» [590].

Собираются подписи в Москве и в Петербурге. Белый писал В. Иванову и Мережковским [591].

Помня, как хорошо Вы всегда относились ко мне, позволяю себе обратиться к Вам лично. Черкните, можно ли поставить Ваше имя под протестом.

Печатать придется в 2 понедельничных газетах («Р<���усское> Слово» — против) [592]. Сдавать в печать надо в субботу, 14.

Потому очень прошу, ответьте короткой телеграммой: Москва Козицкий д. Бахрушина. 198. Соколову. Согласен или несогласен. Сологуб. Попросите Анастасию Николаевну присоединить свое имя [593].

Я отнюдь не пожелал бы беспокоить Вас зря. Но в Москве кружковские «вторники» — фактор заметный и общественно видный. Оставить газетную травлю без реагирования значило бы заставить Москву думать, что «декаденты» совсем разгромлены, раз не могут вступиться за председателя «вторников», повинного лишь в том, что он не допускал нецензурного способа изругивать представителей Нового Искусства.

Жму руку. Жду ответа.

Привет мой Анастасии Николаевне.

Лида шлет обоим свой привет.

Все москвичи подписи дают.

Дадут, несомненно, и некоторые петербуржцы.

Присоединяюсь изо всех сил <���к> просьбе Киевского Театра Соловцов<.> Театр дружественный и настоящий<,> режиссирует [1 нрзб] режиссер Московского Малого Театра Попов [594]<.> Художественная высота обеспечена<.> [595]

Привет<.> Подробности письмом<.>

Телеграмма, отправленная по адресу: Меррекюль Эстляндской. Шмецке дача Бормана. Тетерникову.

Дорогой Федор Кузьмич!

Пишу Вам из Киева, где я уже несколько дней и где пробуду до 4 сентября. Я уже писал Вам, что Лида служит этот сезон в киевском театре «Соловцов» [596]. Вот причина, почему Киев мне стал очень по дороге.

С очень чистым сердцем послал Вам телеграмму, поддерживая просьбу киевского театра относительно «Мелкого Беса» [597]. Театр действительно очень хороший, с прекрасно поставленной технической и декоративной частью и с хорошею труппой. С этого сезона здесь главным режиссером Н. А. Попов, покинувший моск<���овский> Малый театр и здесь имеющий неограниченные полномочия. Человек он тонко чувствующий и очень культурный, и за постановку, безусловно, можно не опасаться. Я был очень рад, узнав, что после обмена телеграмм Вы дали свое согласие на постановку [598].