Марк Уральский - Бунин и евреи

Имя Александра Васильевича Бахраха (3 сентября 1902, Киев – 23 ноября 1985, Париж, пох. на клад. Хиетаниеми в Хельсинки) – публициста, литературного критика и мемуариста русского Зарубежья, хорошо известно всем, кто интересуется историей русской культуры в изгнании. Бахрах принадлежит к молодому поколению литераторов-эмигрантов, людей, сложившихся в литературном и духовном отношении уже в изгнании. В 1920 г. он с семьей эмигрировал в Варшаву, в том же году переехал через Берлин в Париж. Учился на юридическом факультете Сорбонны. В 1922 г. поселился в Берлине, стал секретарем берлинского «Клуба писателей» (1922–1923). Писал критические статьи для газеты «Дни». В 1923 г. окончательно перебрался в Париж. Член Союза русских писателей и журналистов в Париже. Участник литературных собраний «Кочевье» и «Зеленая лампа» (1927–1939). В 1928 г. входил в инициативную группу по организации «Русского художественного цеха». В 1939 г. добровольцем пошел во французскую армию, а после ее капитуляции перед немцами перебрался на юг Франции в Грасс, и все годы войны прожил вместе с Буниными на вилле «Жанетта». После окончания Второй мировой войны Бахрах недолгое время был близок к движению советских патриотов. Участвовал в создании газеты «Честный слон» (Париж, 1945), подвизался в редакции газеты «Русские новости». В 1947 г. вышел из Союза русских писателей и журналистов в знак протеста против исключения из Союза его членов, принявших советское гражданство. Член ревизионной комиссии Объединения русских писателей (1947–1948). В 1950-1960-х гг. проживал в Мюнхене, возглавлял русский литературный отдел радиостанции «Свобода». Печатался в «Русских новостях», «Новом русском слове», журналах «Новоселье», «Мосты», «Континент», «Новом журнале». Многолетний сотрудник газеты «Русская мысль». Автор мемуаров «Бунин в халате» (США, 1979) и «По памяти, по записям. Литературные портреты» (Париж, 1980).

Перу А. Бахраха принадлежат литературные портреты практически всех ведущих писателей эмиграции «первой волны». Венцом мемуаристики Бахраха, несомненно, является «Бунин в халате». Эта книга, сочетающая в себе два противоположенных, казалось бы, качества – субъективность и достоверность, была на редкость доброжелательно встречена современниками.

Уже само название «Бунин в халате» заявляет главную особенность воспоминаний Бахраха – то, что они носят характер личных, даже интимных зарисовок, сделанных человеком, общавшимся с Буниными в течение тридцати лет, а в годину лихолетья – немецкой оккупации Франции, жившим с ним бок о бок под одной крышей 1. Более того, как свидетельствовал сам Бахрах в письме к Глебу Струве от 7 сентября 1976 года, эти зарисовки были сделаны «с натуры», т. е. по горячим следам эпизодов и событий, которые в них отражены.

«…Роясь в моих бывших подвалах, я нашел <���…> свыше собственных пятидесяти машинописных страниц записей разговоров с Буниным. Я думал, что они пропали, а теперь, перечитывая их, я не в состоянии вспомнить, когда я их в Грассе отстукивал. Вижу, что в них есть немало любопытного и “неизданного” об области “Бунин ен пантуфль” 2».

Но именно в силу такого рода «эскизности», т. е. отрывочности и беглости записей, Бахраху в целом было «…необычайно трудно как-либо систематизировать <���свои> воспоминания об Иване Алексеевиче, привести их в логический или хотя бы хронологический порядок. Вероятно, это происходит от того, что даты в моей голове путаются, а воспоминаний накопилось слишком много и у меня такое чувство, что сколько бы я о нем не вспоминал, чего-то очень существенного я не припомнил, что-то основное прозевал, мысленно погнавшись за какими-то мелочами, за тем, что может быть воспринято, как анекдот» 3.

Как пишет Бахрах, он «…познакомился с Буниным в Париже в 1923-м году на весьма пышном в эмигрантских условиях балу, ежегодно для пополнения своей кассы устраиваемым “Союзом писателей и журналистов” в ночь под “старый” Новый Год. <���…> Если память мне не изменяет, представил меня Ивану Алексеевичу <���…> Борис Зайцев. Но “сближение” (намеренно ставлю это слово в кавычки) с ним произошло почти тотчас же. Это было облегчено тем, что Бунины были хорошо знакомы со старшим поколением моего семейства 4и его дружеское ко мне отношение я получил, так сказать, “по наследству”. Я не могу вспомнить толком, как и под какими предлогами я стал “захаживать” к нему на дом, на ту самую неуютную и едва ли не умышленно неприглядную квартиру на улице Оффенбаха, в которой он и скончался тридцать лет спустя. Иной раз он просил меня заглянуть к нему, чтобы написать письмо какому-нибудь переводчику или иностранному литературному агенту, в другой, чтобы сообща с Верой Николаевной обсудить технические детали предстоящего литературного чтения, уточнить щепетильный вопрос о том, как распространять билеты на этот вечер и составить “проскрипционные” списки, то есть, списки потенциальных “меценатов”, которым эти билеты предстояло – и тут не будет большого преувеличения – “навязывать”» 5

Т.о. секретарство Бахраха, о котором упоминают биографии Бунина, на деле было дружеской помощью, оказываемой именитому маэстро со стороны молодого начинающего литератора, а не служебной деятельностью, предполагающей ряд взаимных обязательств, в том числе и материального характера. Секретарские обязанности такого рода, щедро оплаченные Буниным, при нем исполнял лишь «Яшенька Цвибак» он же Андрей Седых в 1933 г., да и то не весь год 6. Что касается знакомства Бунина с родителями Бахраха, то в обширной литературной буниниане, и в частности в бунинских дневниках, этот факт нигде не отмечен. Сам же Александр Бахрах впервые появляется в дневниковых записях Буниных только в 1940 г. (см. «Устами Буниных». Т. 3). Здесь же необходимо отметить, что личность Александра Бахраха, как ни странно, до сих пор детально не прояснена ни в биографическом, ни в литературоведческом, ни в широком культурологическом аспектах истории русской эмиграции. Сведения о человеке, который в течение полувека был весьма заметной фигурой на культурно-общественном горизонте русского Зарубежья, два десятилетия работал на радио «Свобода», носят отрывочный и крайне скудный характер.