Кит Эмерсон - Картины эксгибициониста [ЛП]

Доктор Бассетт стоял надо мной и говорил:

— Мы немного перенесли локтевой нерв, а также глянули на лучевой нерв, с ним всё в порядке. Будет немного больно несколько дней, но сёстры Вам дадут лекарства с собой. Вас что–то беспокоит сейчас?

Я только смог кивнуть. Моя рука чувствовала себя, словно Необыкновенный Халк, запертый внутри металлических объятий, но колотящий по ним, чтобы выбраться и заиграть снова.

— Окей, сестра, сделайте ему укол. Увижу Вас через неделю, чтобы снять швы. Потом Вам понадобится физиолечение.

После укола меня снова попросили встать и одеться. Это было нелегко, поскольку в руке всё ещё находились трубки, а я был под воздействием успокоительного. Никого не было рядом, чтобы помочь, и когда я попытался натянуть штаны, то упал, из–за чего иглы в руке порвали вены. Сквозь дымку от лекарств я увидел призрак Уилла Александера, катящего кресло в мою сторону. В тот вечер он был моим ангелом–хранителем. Я мало что помню, кроме того, что он спал на диване в моём номере и присматривал за мной каждый пол–часа. Я глубоко признателен ему и его жене Кэнди за это тяжёлое время.

Дорога к выздоровлению была долгой и болезненной. Мне потребовалось два месяца, чтобы полностью разработать руку. Я потерял много мускульной ткани из–за вторжения доктором Бассеттом в лучевой нерв. Правая рука требовала большой работы, чтобы вернуть силу. Ежедневно я до сих пор слежу за рукой, как и за общим состоянием здоровья. Я хорошо осведомлён о дистоническом синдроме, сказывающемся на музыкантах, у которых была трава рук, мундштук или что там они используют для музыки. Карола Гриндя из ISSTIP [77] International Society for the Study of Tension in Performance, Международное общество изучения проблем у исполнителей. сильно помогла мне, и многим другим музыкантам, страдающим от невозможности выступать. Карола — жизнерадостная преподавательница по фортепиано из Румынии, ей уже за восемьдесят, но у неё в команде есть понимающие доктора и физиотерапевты. Вместе они создали ISSTIP, организацию, помогающую музыкантов преодолеть их проблемы и вернуться на сцену.

Восьмидесятые позволили мне вторгнуться в сферу музыки для кино. Я написал, сыграл и спродюсировал музыку к четырём большим фильмам — « Преисподняя », « Ночные ястребы », « Хармагеддон » и « Лучшая месть ». В середине восьмидесятых увидел свет альбом и короткий тур Эмерсона, Лейка и выдающегося, к сожалению покойного, Пауэлла. Кози Пауэлл был симпатичным и харизматичным парнем, добавившем новое измерение саунду ELP. Он любил гоночные машины и мотоциклы, как и я. К сожалению, в 1998–м он умер соло, в автомобильной аварии, и музыкальный мир потерял барабанщика, который мог буквально снести крышу — как это он сделал на концерте в Оклахоме, когда раскаты его соло вызвали обвал панелей с потолка концертного зала.

Альбомы «Black Moon» и « Live at the Royal Albert Hall » были выпущены перед моей операцией. Не считая бутлегов, ещё два официальных альбома ELP изданы после операции, в частности « Return of the Manticore » и « In the Hot Seat ». Они стали для меня испытанием, потому что иногда я мог записываться только левой рукой. Но у меня всё же остались сочинительские навыки.

В сентябре 1994–го с помощью денег, занятых у дяди Рона, я переехал в Санта Монику, Калифорния, где теперь и живу один, и впервые самостоятельно решаю вопросы менеджмента, финансов, юристов и дизайна интерьера. Я начал писать эту книгу, купил Джип и Харли. К Рождеству того же года я полностью вернул деньги моему замечательному дяде, разобрался с долгами от неудавшейся налоговой схемы 1975 года. Мои инструменты потребовали ремонта, но я смог сыграть на них на последнем сольном фортепианном альбоме « Emerson Plays Emerson ».

В 1996 году ELP предложили съездить в тур с группой Jethro Tull. Я сомневался, стоит ли принимать предложение, потому что не чувствовал, что рука выдержит полный концерт.

Мы сыграли первый концерт в Дариен Центре, штат Нью–Йорк 18 августа. Всё прошло хорошо. Толпа стоя встретила нас овациями. После концерта я вернулся в свою уборную и расплакался. Иэн Андерсон из Jethro Tull зашёл утешить меня и поздравить. Он знал, через что мне пришлось пройти!

После этого дела пошли лучше. Будет ещё много туров и событий, и с каждым днём они становились лучше и лучше.

Сейчас 16:15, 26 мая 2003 года. Я решил навестить место моего детства — Уэртинг, Суссекс.

Прогулка вдоль пирса подтвердила заверения мэра, что проблема с водорослями из–за английских и французских траулеров, разрушающих морское дно в двух милях от берега, потихоньку решается. Это хорошая новость. Плохая новость состояла в том, что это никак не помогает в сохранении местной морской живности. Теперь не имеет смысла шарить прутом или удочкой в поисках крабов. При заказе рыбы с чипсами, мне сказали, что треска, использующаяся в традиционном английском блюде, теперь завозится из Норвегии, как и традиционная рождественская ёлка на Трафальгарской площади. Спасибо, Норвегия! Не считая новых пешеходных зон и неизбежных американизированных супермаркетов, Уэртинг остаётся вполне тем же, как и всегда — прибрежным городком. Я вижу много молодых людей, но это вероятно потому, что я сам стал старше. В городе теперь работает собственная FM–радиостанция — большое дело, но так могло быть потому, что слушая радио по дорогу сюда, я думал, чтобы они по крайней мере функционировали, когда я уеду.

Пока я пишу эти строки, вовсю идут приготовления к ещё одному туру The Nice с оригинальным Ли Джексоном и оригинальным, оригинальным Брайаном Дейвисоном. Живой альбом с нашего короткого тура 2002 года по Великобритании должен быть издан с участием больших талантов Дэйва Килминстера (гитара), Фила Уильямса (бас) и Пита Райли (барабаны) — это молодые личности, которые вместе со мной хотят сохранить дух прогрессивной музыки, даже если корпоративное движение не хочет.

Здесь, на уэртингском пирсе как будто бы колесо совершило полный цикл, только это колесо приводит в движение и другие шестерёнки. Я занят в проекте ремиксов ELP и world music — drum'n'bass, trance и chill out и других модных штуках, тем самым заработав одобрение сыновей — Аарона Уле (32 года) и Дэймона Кита (27 лет). Мой второй фортепианный концерт существует только в набросках, которые придется ещё расшифровать подобно коду Энигмы [78] Портативная шифровальная машина времён Второй мировой войны. . У меня столько нот, что иногда я сам затрудняюсь разобраться в них. В общем, вроде нет никакого недостатка во вдохновении. То, что вы читаете эту книгу, для меня достаточно, чтобы продолжать работать.

Я верю, что каждый может нарисовать удивительный холст своей жизни, используя маленькие кисточки или же разливая краску на нём — вы должны набраться терпения и дать возможность высохнуть краске. Нельзя трогать, пока не высохнет! Только тогда вашим полотном могут насладиться другие — как и любой другой картинкой с выставки.