Кит Эмерсон - Картины эксгибициониста [ЛП]

Подливая масло в огонь, я мстительно отвечал ему, что Works полон оркестра, и наша публика заслуживает услышать живьем то, что они купили на пластинке.

Турне двигалось медленно, с нашей–то деревней. Нам приходилось выступать в любом зале, попадавшемся на пути к следующему большому городу. Выходной стоил нам недельного заработка. Отмена концерта — месячного дохода. Нечестный промоутер — дохода за год.

В целом, это был лишь вопрос времени, когда «деревня» столкнётся с айсбергом и пойдёт ко дну. Мы познакомились ближе со всеми членами оркестра и старались скрыть от них финансовые затруднения, но вскоре они поняли, что если аудитория не увеличится значительно, они первым рейсом отправятся домой. Мы с Грегом и Карлом слёзно умоляли Стюарта сохранить оркестр по крайней мере на три дня в июле для концертов Мэдисон Сквер Гардене. И нам это удалось. Но перед этим, после одного удивительного концерта пришлось собрать весь состав и сообщить, что мы не можем себе позволить продолжать дальше. Слёзы выступили на глазах у всех, кто был так предан нашему делу. Слёзы, как и деньги, вскоре высохнут. Я не мог смотреть в глаза музыкантам, и в одиночестве вернулся к себе в маленький номер.

Около двух часов ночи в дверь номера Стюарта Янга постучали. Три члена оркестра просили сохранить концепцию, и от имени остальных сообщили, что готовы играть бесплатно. Стюарт и я были так тронуты этим благородным жестом, но вскоре профсоюз американских музыкантов прознал об этом и завернул идею.

Временно ELP вернулись к тому, с чего начинали — клавишные, бас, барабаны и вокал. Тот факт, что мы стали ещё лучше в заданном формате не удовлетворял меня, после той помпы и незабываемых обстоятельств. Возврат к трио давался мне тяжело. Но у нас запланированы концерты! У нас есть обязательства. У нас были расходы и закладные. В общем, мы переборщили. Настало время платежей по счетам. Я думаю, мы стали крепче, жёстче как группа, словно в подтверждение слов Грега: «Нам не нужен хренов оркестр». Я был благодарен, что музыканты снова собрались на три дня в нью–йоркском Мэдисон Сквер Гардене в июле. Я не мог дождаться этого, и мне кажется, что чувство было взаимным, когда мы собрались в престижном концертном зале.

Самым памятным для меня остался второй вечер, когда зал вместе с оркестром пять минут стоя аплодировали моему фортепианному концерту, а Грег подошёл, чтобы обнять.

После этого, мы должны были ждать августа, чтобы вновь увидеть оркестрантов, а между тем, бизнес шёл как обычно.

Олимпийский стадион, Монреаль, Канада, август 1977 г.

Вернуться вновь туда равносильно обретению второго дома. Годфри Сэмон и я частенько захаживали в клубы в старой части Монреаля. Как–то ночью по дороге в отель к нам в такси подсел какой–то парень. Прекрасная баллада Грега “C'est la Vie”» стала хитом в некоторых франкоязычных кварталах, и Годфри спросил нашего пассажира, как «C'est la Vie» переводится на французский канадский. Он подумал немного и заявил, что смысл такой: «Какого хрена».

Если до этого у меня не было точного определения одной из лучших баллад Грега, то теперь оно появилось. Трактовка был очень ёмкой и яркой, чётко отражающей отношение, которое я чувствовал к ней. Родители Элинор приехали из Дании за день до концертов, и мы решили поесть в отеле ресторана. По совпадению Грег тоже там был. Мы разглядывали великолепное разнообразие даров моря, и отец Элинор страстно возжелал отведать сёмги, выложенной целиком на витрину.

— Вы не можете отрезать кусок от неё. Будет вкуснее, если приготовить рыбу целиком, — сказал Грег.

Я ответил, что мы не сможем съесть пятикилограммовую рыбу… кроме того, она слишком дорогая.

Иногда Грег проявлял невиданную щедрость; в этот раз он превзошёл самого себя: «Повар! Пожалуйста, приготовьте эту рыбу целиком и запишите на мой счёт!»

И куда–то испарился.

Когда Эдмунд Хиллари достиг вершины Эвереста в 1953 году, он смог оглянуться назад с высоты своего положения и насладиться мигом победы. Когда я взобрался на сцену Олимпийского стадиона в 1977–м, обратного пути не было. Можно было лишь взбираться ещё выше, или свалиться вниз, если необходимо. Как говорится, «лучшая месть — жить припеваючи». Что ж, этот концерт с оркестром и хором был нашим последним шансом показать миру через видео и аудио–запись, кто мы такие на самом деле, заткнув таким образом критиков. Когда ELP вышли на сцену под аккомпанемент величественного аккорда “Abbadon's Bolero”, я молил Господа, что если я не сыграю больше ни одного концерта, пусть этот случится сегодня!

Исполняя финальные октавы третьей части концерта, я был обязан многим Господу Всевышнему на небесах. А потом я расслабился и просто наслаждался концертом.

Благодаря большому спросу в качестве трио, ELP были приглашены нью–йоркской радиостанцией WNEW–FM для участия в благотворительном детском рождественском концерте в Мэдисон Сквер Гардене. Событие происходило в октябре в канун Дня благодарения. Репертуар группы изменился не сильно, и я попросил Боба Маккарти подготовить вращающееся фортепиано. Кто–то из аудитории передал большую жирную индейку. Такое периодически происходило и всегда выглядело столь милым.

Полёт фантазии? Не думаю, но на небесах явно следили за нами и в октябре, когда мы летели на двухдвигательном Конвэйре от одного концерта к другому.

20 октября 1977 года рок–группа Lynyrd Skynyrd летела самолётом той же компании. Иногда мы выступали вместе и проводили время после концертов. Новости об утонувшем самолёте дошли в фрагментах. Они разбились… где–то в крокодильих болотах… никто не знал, сколько выжило. Мы ничего не могли узнать, поскольку летели где–то над Мичиганом. Весть о смерти музыканта всегда была шоком; полная информация поступила только на следующий день. Певец Ронни ван Зандт, гитарист Стив Гейнс, вокалистка Кэсси Гейнс, дорожный менеджер Дин Килпатрик и оба пилота погибли, когда в Конвэйре кончилось топливо, и он упал в болота возле Гиллзбурга, штат Миссисипи.

Два дня спустя мы снова летели на очередной концерт. Настроение было отличное. Мы трое отыграли классный концерт. Я сидел в кресле, смотрел в иллюминатор и заметил, что левый пропеллер останавливается. Пилоты знали, что у меня есть лицензия пилота, в кабине я увидел, что индикатор уровня топлива почти на нуле, и мы искали аэродром, чтобы приземлиться на одном двигателе. Здравый смысл подсказывал вернуться на место и пристегнуться ремнями. Кроме пилотов только я знал о серьёзности ситуации, и пока мы постепенно теряли высоту в ночном небе в направлении неизвестного аэродрома в середине Северной Америки, на борту продолжалась вечеринка, пока пилот не посадил самолёт… как и положено. По крайней мере, я так думал, несмотря на то, что всё вокруг полетело вверх тормашками.